От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - Лев Федоров

Обсуждать проблемы химической войны в связи с третьим пятилетним планом на 1938–1942 гг. вряд ли имеет смысл. Сам план этот не выполнялся в связи с началом Второй мировой войны. Да и развитие индустрии химической войны происходило, как водится, от постановления до постановления.

Среди предвоенных документов укажем постановление Комитета обороны (который к тому времени перешел из упраздненного СТО прямо в ведение правительства) при СНК СССР от 14 декабря 1938 г. [419]. Заводу № 96 в Дзержинске был запланирован ввод в действие цехов первой очереди № 3,4,5,7,10 (иприт, люизит). На заводе № 102 в Чапаевске было решено закончить в марте 1940 г. реконструкцию цеха люизита на мощность 4 тыс. т/год. На Сталиногорском химкомбинате было запланировано создание цеха снаряжения артхимснарядов и авиахимбомб со сдачей в эксплуатацию в январе 1940 г. Для ЧХЗ был установлен срок сдачи цеха синильной кислоты — май 1940 г., а для Рубежанского химкомбината — срок ввода цеха хлорацетофенона — январь.

В заключение стоит проанализировать расхождение между планами по выпуску ОВ и их реальным воплощением. В расколотом мире предвоенных лет лишь в одном были едины разведки США и Германии, а также Красная армия и руководство промышленности СССР. И те и другие докладывали своему руководству, как правило, очень завышенные (лживые) данные о возможностях СССР по выпуску химоружия. В частности, одним из вариантов советского плана 1936 г. ожидался выход к 1 января 1941 г. на мощность по производству ОВ в 240 тыс. т/год, в том числе по иприту — 145 тыс. т и по люизиту — 26 тыс. т. На самом деле СССР вступил в войну с более скромными мощностями: по иприту порядка 50–60 тыс. т год, по люизиту — 12 тыс. т. Однако и они не были использованы и не могли быть использованы в полном объеме. Чтобы представить уровень неготовности советской химической промышленности к наступательной химической войне, достаточно сделать такое сравнение. В конце Второй мировой войны химическая промышленность США была способна производить в сутки до 200 т иприта, 35 т фосгена и 50 т хлора.

Разумеется, в настоящем разделе речь шла об ОВ — сердцевине химической войны. В отношении соответствующей техники, то есть боеприпасов и устройств для боевого применения ОВ, усилия советской промышленности были столь же титаническими. Для примера просто перечислим документы высшего уровня важности — постановления правительства СССР, которые были выпущены на эту тему только в 1939 г.: № 88 от 14 апреля, № 126 от 29 мая, № 139 от 1 июня.

Было бы несправедливо умолчать о цене описанной «индустриализации с химическим уклоном», о цене достигнутого военно-химического «триумфа».

Очевидно, для начала следует заглянуть в официальный первоисточник [714]. Так, бессмертная книга «Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография» на сей счет лишь указывает, что «Нужно было построить заново целый ряд отраслей индустрии, неизвестных старой царской России. Нужно было создать новую оборонную промышленность, которой не было в прежней России. Нужно было построить заводы современных сельскохозяйственных машин, неведомых старой деревне». А в порядке дополнительного уточнения та книга добавляет, что «Сталин — организатор и руководитель социалистических строек. Сталинградский тракторострой, Днепрострой, Магнитострой, Уралмашстрой, Ростовский сельмашстрой, Кузнецкстрой, Турксиб, Саратовский комбайнстрой, строительство автомобильных заводов в Москве и Горьком и ряд других строек — все они связаны с именем Сталина». И, чтобы все было ясно, книга указывает, что «к началу 1933 г. первая пятилетка была выполнена раньше срока».

Люди, начитавшиеся таких книг и склонные к гордости за советскую индустриализацию предвоенных лет (им обычно и в голову не приходит поискать в стране хоть один комбайн из Саратова), часто оперируют красивыми цифрами. Например, считается, что в 1928–1941 гг. ежегодный прирост промышленного производства в Советском Союзе составлял от 9,9 до 17 %. Не будем, однако, уклоняться от правды. Такие элементы той хваленой индустриализации (создания «новой оборонной промышленности»), как абсолютно не известная нашему обществу подготовка к наступательной химической войне, были фактически ее сердцевиной. В частности, как уже говорилось, в 1932–1933 гг. в стране была создана абсолютно новая индустрия серы, мышьяка и хлора, то есть индустрия иприта, люизита и фосгена. А в 1934 г., вскоре после XVII съезда ВКП(б) (съезда расстрелянных «победителей»), констатировавшего появление «современной химической промышленности» [714], была даже выполнена проверка «ипритных сил» путем срочного изготовления (за апрель-май) партии в 1000 т иприта [397, 398]. И в последующие годы военная химизация индустрии шла в СССР по нарастающей.

Цена, не описанная в упоминавшихся трудах Сталина-Джугашвили и о Сталине [714], такова. В ходе «раскулачивания» 1929–1933 гг. было репрессировано порядка 10 млн крестьян [718]. Численность населения в Советском Союзе между всесоюзными переписями 1926-го и 1937 гг. не выросла, а сократилась на 9 млн человек (непонятливые переписчики были расстреляны в 1937 г. как враги народа). В 1932 г. страна собрала в два раза меньше зерна, чем планировала и чем собирала до коллективизации. Чтобы выполнить план по зерну, у крестьян отбирали все выращенное зерно, включая семенное. Государственные заготовки зерна увеличились с 18,5 млн т в 1932 г. до 22,6 млн т в 1933 г. Так был создан искусственный (политический) голод. В результате только от голода страна потеряла в 1932–1933 гг. от 5 до 7 млн человек. Наибольшая убыль населения была в зерновых районах — там, где осуществлялась сплошная коллективизация: в Казахстане — на 30 %, в Поволжье — на 23 %, на Северном Кавказе — на 20 %, на Украине — на 20 %. Отобранное зерно было вывезено за границу (за четыре года, в том числе в голодные 1932–1933 гг. было вывезено на экспорт 13 млн т зерна). А тем временем, как повествует все та же биографическая книга, «19 февраля 1933 г. товарищ Сталин выдвинул и обосновал лозунг: сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными» [714].

Так что не стоит заблуждаться насчет того, откуда в советской стране взялась валюта для зарубежных закупок, необходимых для обеспечения индустриализации страны. И не только оборудования для комбайнового завода, который изготавливал совсем не комбайны. В первый же год первой пятилетки военным химикам срочно понадобилось закупить на Западе партию карбонилов металлов для осуществления их опытов. И, как будет обсуждаться ниже, она была закуплена [465]. Кстати, впустую.

Итог таков. В течение 1926–1939 гг. производство продовольствия на душу населения в Советском Союзе уменьшилось примерно на 15 %, что, в свою очередь, предопределило голод времен войны и первых послевоенных лет. Так что не стали колхозники зажиточными.

* * *

Итак, многочисленные военно-химические требования Красной армии не пропали даром. В Стране Советов фактически было изменено традиционное направление развития всей добывающей и химической промышленности и под видом индустриализации была создана мощнейшая инфраструктура химического нападения, включавшая все необходимые для этого элементы. Именно тогда советская индустрия научилась изготавливать все, что угодно, — от исходного сырья для изготовления различных ОВ и средств их хранения и транспортировки до «готовой продукции» — самих ОВ и химических боеприпасов.