Принцип невмешательства - Руслан Ароматов

— Дальше следуйте указаниям ваших браслетов, а если отклонитесь, вам помогут сотрудники службы безопасности, не волнуйтесь.

Он фальшиво улыбнулся.

«Следуйте вдоль сиреневой линии!» — приказал мой браслет приятным женским голосом. И правда, на полу вдруг появилась жирная сиреневая линия, которая вдобавок еще и светилась. И я вместе со всей неорганизованной толпой направился прочь из зала.

Шли недолго. Зал ожидания внутренних рейсов располагался буквально в двух шагах от предыдущего. И там нас уже ждал шаттл.

Правда, корабля мы не увидели. Двери зала вели прямо в приемный рукав, по которому мы попали внутрь шаттла, разместившись в противоперегрузочных креслах достаточно тесного салона. И никаких иллюминаторов, только мониторы, показывающие картинку снаружи.

Снаружи было интересно. И если мониторы правого борта показывали только звезды да часть орбитальной станции, то слева почти весь обзор загораживала Дельта. И даже с орбиты сразу становилось понятно, почему ее вторым названием стал Котел.

Внизу все кипело и бурлило. Смесь различных углеводородов, среди которых преобладал метан, под воздействием огромных давлений и переменных температур из-за суточного вращения планеты находилась в постоянном движении. Огромные массы углеводородов не просто перемещались в пространстве в виде громадных вихрей, также они постоянно переходили из одного агрегатного состояния в другое — ото льда на почти не освещаемых звездой полюсах до жидкости и газа в более теплых широтах. Но с орбиты можно было увидеть только верхние слои атмосферы; что происходит на поверхности — оставалось скрыто за плотными слоями облаков.

И в этот кипящий бульон нам предстояло погрузиться.

Легкий толчок да дернувшаяся картинка на мониторах — стартовали. И никаких объявлений и пожеланий приятного полета, все сугубо функционально и без лишних формальностей. Мы теперь внутри корпорации. Можно забыть про свою страну в частности и Землю в целом — ты больше не имеешь к ним отношения. Твое государство — корпорация, она будет решать, что тебе делать, как жить и как работать. И если ты ей не понравишься, обратиться за помощью будет не к кому.

Спустя полчаса полета стало понятно, для чего в салоне стоят противоперегрузочные кресла вместо обычных. При входе в атмосферу началась болтанка, все усиливающаяся при приближении к поверхности. Картинка на мониторах мигнула и пропала; спустя минуту возникла вновь, но это уже было не изображение с внешних камер, а синтетическая реконструкция показаний внешних датчиков, более устойчивых к условиям снаружи.

А снаружи было жарко. Внешняя активная обшивка, раскаленная добела, постепенно испарялась, не давая сгореть шаттлу, который сейчас фактически падал в безбрежный океан метановых паров. Мощные порывы ветра то и дело сотрясали его, подбрасывая, как пушинку, а люди внутри с трудом сдерживали желание избавиться от остатков завтрака. Некоторым это не удалось, и предусмотрительно приготовленные бумажные пакеты весьма пригодились.

— Мы точно не падаем? — спросил меня сосед справа, от волнения едва не разорвавший бумажный пакет пополам.

— Разумеется, мы падаем, — «успокоил» я. — Но падаем контролируемо, в штатном режиме. Пока нет повода для беспокойства.

Мои слова не оказали должного эффекта, потому как вдруг внезапно замигал и выключился верхний свет. В темноте бурлящий ад на мониторах выглядел куда более зловеще.

— Это нормально?! — едва не завопил сосед, рискуя организовать небольшую панику.

— Иногда бывает, — как можно более равнодушно сказал я. — Если пилотам необходим запас энергии, лишних потребителей могут отключить. Так, на всякий случай.

Сам я не особо верил, что такой мизер, как освещение салона, мог играть какую-то роль, но паника среди пассажиров еще никогда не приносила пользы.

И только спустя несколько минут зажглось аварийное освещение. Конечно же красное, отчего оптимизма у пассажиров не прибавилось. Потом гермодверь со стороны кабины пилотов распахнулась, и через салон спешно прошел человек в скафандре с открытым забралом, тихо матерящийся сквозь зубы. Его пытались спросить, что случилось, но он всех проигнорировал.

Зато вскоре вновь загорелся свет, а болтанка начала стихать.

Еще один толчок — приземлились. И поехали куда-то вниз на платформе огромного лифта, только мелькали огни на мониторах.

Остановились, шаттл продвинулся куда-то в сторону, после чего окончательно замер.

Браслет завибрировал, привлекая внимание, и сиреневая линия опять появилась передо мной, приглашая идти. И вновь нестройная толпа потянулась на выход — каждый по своей индивидуальной программе.

Шаттла я так и не увидел — приемный рукав опять вывел прямо в зал ожидания, скрывая корабль где-то в недрах ангаров.

Тем временем путеводная нить привела меня к виднеющимся в конце зала раздвижным дверям, оказавшимся в итоге дверями лифта. Пока мой путь совпадал с дорогой всех вновь прибывших. Моя сиреневая линия перед лифтом сложилась в число «— 86», после чего мигнула и исчезла. Что ж, догадаться несложно.

Остальные тоже разобрались, что к чему, и теперь уверенно нажимали нужные кнопки лифта. Оказалось, что на уровень восемьдесят шесть еду я один, все остальные остаются где-то выше. Вот и хорошо, а то надоело чувствовать себя бараном в стаде.

Когда двери лифта распахнулись и я вышел на уровень, то, сделав пару шагов, невольно остановился. После бесконечной череды нейтрально-бледных помещений разных размеров, но одинаково прямоугольных, уровень просто радовал глаз.

Вместо промышленного синтетического коврового покрытия пол блестел отделкой «под паркет». Вместо прямых углов — округлые плавные формы. На стенах репродукции известных картин и имитации окон, за которыми явственно проглядывало синее небо и качались деревья. Однотипные квадратные световые панели заменены на изящные светильники.

Как хорошо, оказывается, работать в высшем инженерном звене корпорации! Даже вон потолки — и те выше сантиметров на двадцать!

И, почти уже преисполненный благодарности к руководству, я проследовал дальше по сиреневой линии. Мимо каких-то офисов, мимо столовой, мимо спортзала, прошел через самый настоящий парк с хорошей имитацией голубого неба и легкого морского бриза. И с фонтаном, на скамейках вокруг которого заметил пару человек. Свернул в широкий коридор со множеством дверей; открыв одну из них, попал в другой коридор, поуже, но тоже с дверьми. Следующая дверь с номером сто семьдесят семь — и я дома.

Надо же, в нескольких километрах под землей, на планете, где человеку не выжить… — и дома.

Недорогой гостиничный номер — первое впечатление от жилища. Две комнаты, пищеблок, санузел. Вторая комната — спальня — совсем маленькая, однако размер кровати вполне позволяет разместиться вдвоем. Похоже, руководство тут достаточно либеральных взглядов. Нельзя сказать, что это плохо.