Путь кама - Екатерина Викторовна Королькова

– Хад и белобрысый? – шепнул с удивлением кам и помахал в ответ.

Он и представить не мог, что находится так далеко от друзей. Там, на планете, лестница была намного ближе к храму, чем здесь пустыня, куда он опустился, и купол.

«Души где-то тут, уверен. Но какие они на этот раз? Белки, как в лесном мире Лин, или холщовые куклы Симаргла?» – вернулся к мыслям о задании Мар и стал рассматривать камни вокруг.

Под ногами зажужжало и заискрилось. Мархи опустил взгляд и увидел стеклянный четырехгранник, в сердцевине которого пульсировала крошечная алая звездочка. Подняв ее, он почувствовал, как человеческое тепло, заключенное в недрах жесткой скорлупы, медленно согревает руки.

«Тетраэдр ами – любопытно», – улыбнулся он и покрутил удивительный предмет, чтобы получше рассмотреть вечную душу. Затем бережно положил его в сумку и отошел пару шагов. Где-то неподалеку раздалось похожее жужжание, и кам устремился к следующей душе.

Пока путеец собирал ами, шаманы-странники исследовали купол. Живым его трудно было назвать, но связь громадного строения со Срединным миром была неоспорима.

– Помощник? – поделился идеей со старшим Ал и потрогал натянутую мембрану. Живая ткань мгновенно оттолкнула чуждую пятерню и поежилась, словно от боли.

– Смахивает на цветок, – согласился Хад, на лице которого уже висела клыкастая маска короля тайги – медведя.

– Одуванчик! – осенило ученика. – Это растение с Земли. Со временем его цветок превращается из желтого пушистика в седого. А потом ветер разносит семена-зонтики на сотни метров вокруг.

– В моем мире он зовется косцалией. Попробуем призвать хозяина и узнать, кто он есть.

Юный кам согласился и развязал на груди веревку, пришитую к бубну. Двойник шамана, заляпанный свечным воском, легко слетел с плеч и лег в руки товарища. Тоже самое сделал бубен Хада. Массивный и многоопытный, он слыл среди двойников старожилом. Ойун ни под каким соусом не желал менять его, поэтому бубен почитался и имел уважение даже среди путейцев Тимучина.

Белки старого Хада налились кровью, стоило ему произнести первые слова песни к владыке Хангаю, повелителю тайги и охоты. Низкий гортанный звук потек в воздухе потоком невиданной силы, закрутился вихрем вокруг посоха и вселился в маску его навершия. Полированное лицо зашевелилось, сморщилось. Втянулось внутрь и резко выпрыгнуло из овала с громким рыком истинного хищника. Длинное, грациозное тело потянулось, будто после долгого сна, проверило мощь мышц.

Как только обряд пробуждения закончился, пантера с человеческим лицом поклонилась.

– Разбей преграду, – скомандовал Хад помощнице и указал на купол.

Одновременно с приказом странника Ал выпустил из небольшой шкатулки вредоносного духа, которого поймал пару лет назад. Дом Духов на его бедре зашипел и на камни вывалился голлум размером с четырехлетнего ребенка. Большеголовый, в отличие от пантеры, не поклонился, лишь злобно зыркнул светящимися глазами на хозяина и сел в ожидании. Склизкая шкура его распласталась желе по тверди Нижнего мира.

– Снеси стену, – вслед учителю приказал белоголовый.

Два духа-помощника поднялись в воздух, обернулись остриями стрел и начали поочередно вонзаться в преграду.

Купол заволновался, перестал пускать световые вибрации и помутнел. Ему совсем не нравились прибывшие гости, тем паче, что повелитель его ушел на встречу с божеством.

Удар, еще удар. Что-то затрещало. Темно-лиловые разводы расползлись от мест, куда вонзились острия. Замерцали неоном.

Черный наконечник пантеры отлетел подальше, разогнался и, вращаясь с бешеной скоростью, вновь врезался в купол. Кусок стекла заскрипел и рухнул. От него молнией понеслись новые трещины и окутали всю полусферу. Как только голлум ударил с другой стороны, остатки тюрьмы с грохотом обрушились вниз и освободили то, что не по своей воле скрывалось внутри.

Шаманы увидели, как в самом сердце заточения корчится от боли раненый панголин. Из-под шейных пластин его течет струя крови, а тело завернуто в клейкий кокон из паутины. Только часть брюха и добродушная морда торчат из тисков.

– Смотри, какой умильный. Как ты лет пять назад, – хихикнул Хад, подходя ближе к заключенному.

Сочувствие и тоска по родине, где панголины жили в согласии с людьми в домах и сараях, заставили его приблизиться к духу вплотную , нежно провести ладонью по прохладным пластинам животного живота.

Панголин испуганно заверещал, даже попытался свернуться в кокон, но поняв, что ничего не получается, отвел моську от наглых спасителей и обреченно вздохнул.

– А я-то думал, что больше похож на во-о-он того, – иронично высказался блондин и кивнул в сторону приближающегося восьмилапого чудища. – Это кто? – спросил он и вытащил из-за пазухи обрезок терновой ветви.

– Узут. Паразитирует на удхе и питается его силами. Видать, в селении его приняли за тотема, когда он забирал мощь панголина. Стали поклоняться. А гад разрушал, сеял безнадегу, – скороговоркой ответил ученику Хад.

Тут же приказал пантере:

– Освободи панголина! Быстро!

Грациозное оружие вмиг кинулось на клейкие нити и начало их рвать с таким усердием, что куски паучьих кружев безжалостно разлетались по округе, даже не дотронувшись до шерсти хищницы.

Узник судорожно втянул воздух, когда последние слои пут повалились у его лап. Глаза блеснули. Он вышел вперед, заслонив собой камов. Как истинный защитник, божество с чистыми помыслами, тотем обязался защищать людей, чего бы это ни стоило. И сейчас настало его время.

Паук размером с буддийский Боробудур остановился, начал озираться в поисках врагов. Когда перед ним возникли две крошечные фигурки и воинственный панголин, арахнид удовлетворенно повел брюхом и, забросив всякую спешку, медленно побрел к воришкам.

С такой мелочью он справится и без помощи хаты. Сомнений нет.

– Эй, волосатый урод, так и будешь мяться? Если боишься, уматывай отсюда! – крикнул Ал и бросил терновник рядом с панголином.

Паук гневно поднял передние лапы, приложился ими об землю так, что черные осколки градом полетели в стороны и почва немного затряслась. Крупные миндалины десяти глаз сфокусировались на людях. Не теряя времени, он ринулся вперед, подобно бронированной самоходке, но быстрее. Гораздо быстрее.

Удха едва успела отскочить назад, как шипастая игрушка кама разрослась со скоростью взрыва, а паук, который почти схватил недавнюю заложницу, всем своим телом наживился на ее острые иглы.

Панголин резко развернулся и двинул защищенным хвостом по брюху узута. Брюхо треснуло, с неприятным чавканьем завалилось на самый крупный шип, расползлось.

Шип был неслучаен, он вырос за секунду до падения и ждал, жаждал плоти врага, которым питал свои соки. Когда это свершилось, он с чавканьем втянулся обратно. Напоил свежей влагой соседние шипы.

Белокурый оборотень сел на четвереньки и, как только тело превратилось из человеческого в волчье, бросился на