Ревенант - Павел Корнев

Я плеснул в Микаэля мыльной водой и закрыл глаза.

Ревенант? Пусть так. Теперь в любом случае уже ничего не изменить. Выбор сделан, и надо идти…

До конца!

1

На следующий день с постоялого двора мы не съехали, и причин тому было превеликое множество, начиная плохим самочувствием после вчерашней попойки и заканчивая парой мертвых тел на леднике. Микаэль хоть и принялся накачиваться грюйтом с самого утра, от своей идеи преподать Марте урок анатомии не отказался, с хмурым видом передвинул один из уцелевших столов поближе к окну и спустился в подвал, куда вчера уволок покойников. Беспрестанно изрыгая проклятия и богохульства, маэстро вытянул к нам труп хозяина, водрузил его на столешницу и принялся сноровисто срезать заиндевевшую за ночь одежду.

У меня и мысли не возникло ему помочь, но и останавливать не стал. Чувствовал я себя не лучшим образом не столько даже по причине банального похмелья, сколько из-за вчерашнего буйства незримой стихии. Пусть и получилось удержать под контролем сознание, эфирное тело все же изрядно потрепало, что и обернулось апатией, вялостью и сонливостью. Трястись весь день напролет в седле я был решительно не способен, к тому же дорожная одежда за ночь толком не высохла, была влажной и липкой, а парадное платье по такой погоде очень скоро превратилось бы в лохмотья.

И я проявил малодушие, не приказал Микаэлю выкинуть из головы его затею и собираться, а вместо этого уселся на лавку и черпанул кружкой из очередного бочонка грюйта.

– Магистр! – подошел ко мне зябко ежившийся Уве. – Магистр! А если нас здесь застанут? Как мы все это объясним?

Школяр обвел рукой общий зал, привлекая мое внимание к разломанной мебели, кровавым потекам на полу и столу с телом хозяина, но я лишь похлопал ладонью по выложенному на лавку пистолю.

– Мы не будем ничего никому объяснять, Уве. Мы будем задавать вопросы. Нас не первых пытались здесь прикончить, люди пропадали и раньше. Так неужели никто ничего не заподозрил?

– Место глухое, – напомнил слуга.

– Тогда и волноваться не о чем. Никто здесь не появится, – усмехнулся я и глотнул травяного пива.

Школяр передернул плечами и принялся следить за манипуляциями маэстро Салазара, который после ополовиненного бочонка грюйта был до омерзения бодр и полон сил.

– Марта! – рявкнул бретер, избавив покойника от одежды. – Воду тащи!

Ведьма тут же вынесла с кухни немалых размеров деревянное ведро. Сильно кренясь набок, она подтащила его к столу и грохнула на пол. Микаэль раздраженно шикнул на девчонку и принялся перебирать выложенные на подоконник ножи, оценивать их форму и проверять заточку.

– Магистр, это действительно необходимо? Разве нельзя проявить уважение к останкам? – шепнул мне Уве, но маэстро Салазар услышал его и воздел указательный палец к потолку.

Уве от этой сентенции явственно передернуло, да и я поморщился, но совсем по другой причине.

– Микаэль! Пощади, прошу! У меня челюсти от пафоса свело!

Маэстро Салазар лишь сплюнул под ноги, а после закатал рукава сорочки и надел фартук, который хозяева использовали при забое скота. Для начала он срезал скальп, после вооружился деревянной киянкой и стамеской, склонился над головой мертвеца и приказал Марте:

– Смотри!

Уве тоже подступил поближе, а стоило только Микаэлю несколькими уверенными ударами вскрыть череп, тотчас позеленел и стремглав выскочил во двор. Марта еще больше обыкновения побледнела, но присутствия духа не потеряла и продолжила следить за манипуляциями наставника. Меня подробности анатомического строения головного мозга нисколько не интересовали, так что я вышел на крыльцо и велел школяру брать лопату и копать яму на задворках постоялого двора.

– Зачем? – удивился тот.

– Ведьму похороним.

– Но там же не разобрать, где чьи кости! – указал слуга на пепелище.

– Так и закопай все! – отрезал я и сходил до нужника, а когда вернулся в дом, Микаэль уже вспорол брюшину покойника и что-то втолковывал Марте, которая внимала каждому слову маэстро и следила за его манипуляциями во все глаза.

Бретер увлеченно рассказывал о внутреннем устройстве человека, местоположении почек, печени и соседствующих с ними органов. Я с сомнением посмотрел на бочонок с грюйтом, подумал-подумал и пить не стал, вместо этого обыскал хозяйские комнаты. Денег много не нашел, да и в целом ничего интересного не попалось, лишь в одном из чуланов обнаружилось изрядное количество ношеной одежды и обуви. Принадлежала она людям разного сложения, встречалось и детское платье.

Узнав об этом, Микаэль ничего не сказал, но его движения, когда он начал вскрывать грудную клетку, приобрели излишнюю резкость. Оно и понятно: детоубийц не любит никто. Сам маэстро не переступил через эту черту даже в состоянии помраченного сознания.

После грудной клетки пришла очередь конечностей, а уже ближе к полудню с телом хозяина постоялого двора было покончено окончательно. То, что от него осталось, уложили на простыню, отволокли за дом и скинули в выкопанную Уве могилку. Микаэль после этого долго и тщательно отмывал руки, затем выпил первую с начала вскрытия кружку и с наслаждением потянулся, разминая затекшую спину.

– Надо бы заморить червячка, – выдал он дельную мысль, и я кивнул.

– Надо.

Мясо с ледника мы брать побрезговали и выловили из заводи с полдюжины форелей. Марта сноровисто выпотрошила их, пару рыбин поменьше пустила на уху, остальных запекла. Так и пообедали.

Дальше до самого вечера Марта под присмотром маэстро Салазара препарировала племянника хозяина, а бретер указывал ей на отличия в строении двух тел, объяснял, где проходят крупнейшие артерии и куда и под каким углом следует воткнуть нож, чтобы гарантированно их зацепить. Дополнительно остановился на нервных узлах, сухожилиях и суставах, в первую очередь делая акцент на способах их повреждения и последствиях оного. Прошелся он исключительно по вершкам, и все же познания бретера в строении человеческого тела вызвали завистливое уважение, а по опыту в умерщвлении себе подобных маэстро Салазар и вовсе мог перещеголять любого палача. Лично я почерпнул для себя много нового, да и Уве, хоть и боролся с приступами тошноты, уходить на улицу не спешил. О Марте и говорить было нечего, у ведьмы буквально горели глаза. Помимо всего прочего Микаэль еще и объяснял, что должен делать лекарь в том или ином случае, чтобы сохранить раненому жизнь. В подробности он особо не вдавался, и даже так ведьма смогла существенно расширить свои познания в исцелении.