Счастье без правил - Алена Свиридова

Как-то раз, в аэропорту Хитроу, я, сдав багаж и удостоверившись, что он улькнул в чрево аэропорта, неожиданно вспомнила, что не сделала таксфри. Сумма покупок была довольно внушительная – сказался отрыв в Хэрродсе. «Я – овца, – расстроенно сказала я служащему, который оформлял мне билет. – Вон туда уплыла моя тысяча фунтов! Забыла про таксфри, – объясняла я клерку. – Ну почему я такая глупая?» И посмотрела с тоской в его глаза. А дальше было вот что. Он встал и повел меня искать мой чемодан по каким-то чисто staffовым тропам, где вообще нельзя находиться посторонним. Чемодан мы не нашли, его переварил аэропорт. А клерк извинился, что не смог помочь. Я была обескуражена и счастлива. Без таксфри и потерянной тысячи. Счастлива, оттого, что он захотел мне помочь. В обход инструкции.

К чему вся эта преамбула? К тому, что не все коту творог.

Утро. Шереметьево. Я лечу в Штаты. Это единственная страна, с которой у меня почему-то не складывается. По жизни. Не складывается, и все. Ни работа, ни отдых, ничего. Может, потому, что я в обиде на Америку. Туда, еще в советское время, улетела моя любимая школьная подружка Таня. И там умерла. В возрасте тридцати лет. От воспаления легких. И я, да, поэтому не люблю Америку. Она забрала и не сберегла. Мои ангелы-хранители тоже, видимо, ее не любят – остались сегодня дома и не желают мне помогать.

– У меня гитара, – радостно сообщаю я девушке за стойкой, дайте мне бирочку для ручной клади.

– Гитару необходимо измерить, у нас новые правила, – девушка за стойкой молода и неопытна.

– Конечно, я как раз читала, что Аэрофлот разрешает теперь инструменты в салон, молодцы, понимают! – радостно закивала я.

– Не проходит, – тусклым голосом сообщает мне девушка. – Шире двадцати пяти сантиметров. Только в багаж.

– Ее нельзя в багаж. Там перепад температуры, – я ласково улыбаюсь. – К тому же на погрузке ее ведь могут бросить, а она в мягком чехле, в Лос-Анджелес прилетят дрова, – с улыбкой «эх молодость, молодость, ничего не понимает» объясняю ей я.

– В багаж, – тем же тусклым голосом продолжает девушка. Ей все равно.

– Позовите старшего, – предлагаю я, все еще улыбаясь такому недоразумению.

– В багаж! – равнодушным металлическим голосом произносит старшая по смене. – У нас жесткие инструкции.

Я не верю своим глазам и ушам.

– Девушка, я летаю уже двадцать пять лет, и ни разу, слышите, ни разу мне не запрещали брать инструмент в салон!

– Не положено. Превышение габаритов, – у старшей глаза бультерьера. Ничего не выражают. – Вы должны были сделать заявку на провоз инструмента. За сутки. Тогда, пожалуйста, берите в салон.

– Я не знала, у меня нигде в мире не было проблем с инструментом. Все всегда шли навстречу! – я волнуюсь, но, реально, все еще не верю.

– У нас новые правила! – старшая даже не собиралась сдавать позиции.

– А для чего делать заявку, что это дает? – уже не улыбаясь, спрашиваю я. Становится очень неприятно.

– Для того, чтобы контролировать количество гитар в салоне! – уверенно отвечает старшая.

Бинго! Вот это поворот! Атака гитар! Гитары занимают все пространство! Люди, берегитесь гитар!

– Давайте сейчас сделаем эту заявку, – я все еще не понимаю, что это всерьез.

– Она уже не пройдет. Поздно! Только в багаж!

Самое ужасное, что ей все равно. Как в морге. Она общается с трупами. Им все равно, и ей все равно. Все мертвые. Но моя гитара – живая. Она реагирует на перепад температуры, на сухость воздуха, на мое настроение, у нее отказывают нервы и лопаются струны. Она – мой напарник, мое продолжение. Я близка к тому, чтобы (о боже!) заплакать. Мой муж бежит в офис Аэрофлота, там оказываются нормальные живые люди, мне пишут этот запрос, подтверждают его, в общем, дело пяти минут.

– Можете брать ее в салон, – на лице старшей не отражается ничего.

Ничего. Понятно. Она же мертвая. Зомби. Вокруг нас зомби! Зомби апокалипсис. Хоть мы и победили эту мымру, на душе все равно было тоскливо.

Мы с гитарой взлетели по расписанию. Она прекрасно поместилась на багажной полке, никому не мешая. Но, видно, мировая гармония где-то дала сбой – у меня не раскладывается кресло и не работает почему-то телефонная зарядка.

– Не расстраивайтесь, – улыбнулась стюардесса и дала мне свою.

Я как-то сразу успокоилась, кресло мы разложили вручную, и постепенно все наладилось. Но все-таки, мне кажется, с Америкой что-то не так? Или со мной?

Вопреки всем ожиданиям, Лос-Анджелес оказался очень дружелюбным, простым и немного, только никому не говорите, провинциальным. Наши отношения быстро стали взаимной любовью. Съемки, из-за которых я и прилетела сюда, прошли успешно. Мы сняли чудесный ролик в пустыне, где моя гитара играла одну из главных ролей. Еще целых полторы недели я блаженно гуляла и наслаждалась солнцем, открывая новые места и пытаясь сделать город своим. Потом пришлось уехать в нашу зиму.

Неожиданно для себя я осознала, что самое сильное впечатление от LA – это именно стиль общения незнакомых людей между собой. Многие из нас не совсем понимают эту постоянную готовность американцев улыбаться всем и каждому, дескать, улыбка эта фальшивая, ничего не значит. Это не так. Она значит именно это: «Эй, приятель, я друг, я желаю тебе добра именно в этот момент, когда мы пересеклись глазами, мне приятно пошутить, сделать комплимент, даже немного помочь. Вот прямо сейчас. Мне не нужна после этого дружба навек, да и тебе ведь она тоже не нужна». Все это происходит здесь и сейчас. И это искренне. И нормально. На самом деле улыбка просто создает позитивное пространство между людьми. Я тебе улыбаюсь просто так, а не с умыслом, как думают у нас. Если в России тебе улыбается незнакомый человек, значит, что-то ему от вас надо. Либо хочет подкатить, либо еще что-нибудь в этом роде. Мы, как правило, друг другу не доверяем. Боимся улыбаться незнакомым людям и смущаемся, если кто-то улыбается нам.

Однажды на рынке в Керчи довольно молодая женщина, продавщица персиков, накладывала мне фрукты в коробку с таким лицом, будто ей все должны и не отдают.

– Девушка, вы такая красивая, что ж вы не улыбаетесь? – говорю ей я.

– Что я, дура, улыбаться, что ли? – она посмотрела на меня с видом оскорбленной гордости.

Дура, конечно. Как ей объяснить, что выражение лица под названием «куриная жопа» не сделает ее умнее? Мне кажется, надо чаще пересматривать мультфильм про крошку Енота.

Десять фактов, которые должны мужчины знать о женщинах.

1. Женщинам, живущим в постсоветском пространстве, нравятся сказки про слабый пол и сильных мужчин.