История пчёл - Майя Лунде

Эдмунд безучастно посмотрел на меня, а потом закрыл дверь и оставил нас с Тильдой вдвоем.

Тильда стояла, все еще вцепившись в мою руку, словно желая удержать меня, и по-прежнему упрямо глядя мне в лицо. Я хотел было возмутиться, но внезапно меня охватил страх. А что, если он болен? Вдруг Эдмунд заболел?

— Ты что-то скрываешь от меня? — спросил я. Взгляд жены едва не обжег меня, и я испугался.

— Я его мать и вижу, что ему нужен отдых, — сказала она медленно и внятно, явно не желая ничего объяснять.

— А я его отец и вижу, что ему нужен свежий воздух, — парировал я, но тут же понял, насколько жалко прозвучали мои слова.

Она растянула губы в ехидной улыбке. Больше никто из нас ничего не сказал, мы лишь молча стояли друг напротив друга. Тильда не ждала от меня ни ответа, ни согласия. Ведь Эдмунд вовсе не был болен, ну разумеется, нет, просто она пыталась защитить его от учебы и любых других трудов. Но Тильда не знала, какую силу Эдмунд пробудил во мне и насколько важным для меня было разделить с ним мою страсть.

Впрочем, на объяснения у меня не было сил, я знал, что бороться с Тильдой бесполезно и что она, точно ветряная мельница, вмиг развеет все логические доводы.

Возможно, мне следует перехватить Эдмунда вечером, когда он, по своему обыкновению, соберется уходить. Где же он, интересно, пропадает каждый вечер? Я надеялся, что он проводит это время в лесу, наблюдая, по моему примеру, за природой, совсем как я в его возрасте. Да, возможно, так оно и было.

А что до меня — со временем Эдмунд поймет, что мне действительно есть чем его удивить, и это лишь подстегивало мой энтузиазм. Он увидит. И будет мною гордиться.

Я завернула за угол и уперлась в ограду — высокая, без единой щели, она отражала лунный свет и поэтому казалась еще более светлой, чем на самом деле. В воздухе висел аромат земли, теплой и влажной, по обочинам дороги пробивалась трава.

Я бесшумно прокралась мимо охранника. Лица его я не видела, но дышал он ровно и глубоко.

В воздухе — метрах в десяти надо мной — что-то зажужжало. Насекомое? Нет, чересчур крупное. Через миг жужжание стихло и тишина вернулась.

Вытянув руку, я осторожно дотронулась до ограды. И замерла. Я боялась, что сработает сигнализация, но ничего не происходило. Я сделала несколько шагов, не отнимая руки от гладкой поверхности. И вдруг мои пальцы наткнулись на какое-то уплотнение. Брезент был туго натянут, однако мне удалось просунуть ладонь между двух полотнищ. Я потянула одно полотнище на себя, и оно словно нехотя, с негромким шлепком отлепилось от другого. Через несколько минут мне удалось проделать отверстие, через которое я вполне могла залезть внутрь.

Я бросила последний взгляд на солдата, но тот по-прежнему крепко спал. И тогда я протиснулась внутрь, за ограду. Здесь оказалось темнее, чем снаружи. Я знала, что и тут тоже есть прожекторы, по вечерам мы видели их отсвет, но сейчас они были выключены.

Есть ли внутри охранники? Этого я не знала. Я остановилась и решила немного подождать, пока глаза не привыкнут к темноте. Мало-помалу проступили контуры деревьев, отцветших, уже покрывшихся листвой.

Тишину нарушал лишь легкий ветер, перебиравший листья на деревьях, но я никак не могла избавиться от страха. Я нарушила запрет, что будет, если меня поймают?

Я медленно двинулась вперед, а заметив колею, по которой мы втроем поднимались на холм, пошла по ней.

Еще никогда в жизни здесь, среди знакомых деревьев, я не испытывала страха. Отчаяние, грусть, радость, но страх — никогда. Сейчас же ноги мои ступали бесшумно, и в ушах отдавался стук сердца, а по спине стекали ручейки пота.

Я шагала по колее между деревьями и вдруг краем глаза заметила какую-то тень. Неужели человек? Я резко повернулась, но никого не увидела. Никого. Мир здесь был пустым и тихим. Меня напугал мой собственный страх.

Я сделала еще несколько шагов.

Раз, два, три — прыг! Раз, два, три — прыг!

Здесь мы тогда гуляли.

Мы двое и Вей-Вень. Здоровый, веселый, мягкий и теплый. Сынок.

Сынок.

Резкая боль в подреберье вынудила меня остановиться и наклониться вперед.

Спокойно. Дыши спокойно. Думай о чем-нибудь другом. Выпрямись.

Я огляделась. Сколько же осталось до холма, на котором мы сидели?

Надо идти.

Я прошла еще совсем немного, когда заметила это. Свет. Золотистый отсвет совсем неподалеку.

Я подошла ближе, шагая теперь еще медленнее и осторожнее.

А потом я увидела что-то вроде шатра. Он стоял на самой опушке леса, а за ним чернели кусты и высилась стена деревьев. Шатер был круглым и просторным, как маленький дом с острой крышей, и со всех сторон освещался. Изготовлен он был из того же белого стерильного материала, что ограда. Возле шатра я разглядела силуэты нескольких охранников. Охранялась эта палатка намного строже, чем ограда. Охранники медленно ходили возле нее, отбрасывая черные тени на матерчатые стены. Я будто подглядывала за тайным представлением в театре теней, вот только на занавесе забыли нарисовать декорации. Кто они для меня — угроза или спасение?

Входа в шатер видно не было. И окон тоже. Подобраться ближе я не осмелилась и прошла мимо еще метров сто, чтобы рассмотреть строение с другой стороны. Когда я обогнула холм, меня вдруг осенило: шатер поставили примерно на том месте, где Куань нашел Вей-Веня. Эта догадка лишь подогрела во мне страх, и ноги затряслись так, что я едва могла двигаться. Я поняла: все это время я надеялась, что никакой связи здесь нет, что ограда и военные не имеют к Вей-Веню никакого отношения.

Звонок. Телефонный звонок. Я так ждала его. Я сняла бы трубку и узнала, что Вей-Вень упал и ударился головой, что у него обычное сотрясение мозга и что он уже поправляется, что мы можем навестить его и совсем скоро забрать домой. Все эти надежды казались мне сейчас беспомощной и жалкой выдумкой.

Между мною и шатром высился целый штабель картонных коробок. Я прокралась ближе и спряталась за ним. Среди коробок были и смятые, и еще целые. Приподняв на одной из них крышку, я засунула внутрь руку. Земля. И корешки каких-то растений. Сбоку на коробке было написано имя, почтовый индекс и название города. Пекин.

Я вернула коробку на место и медленно двинулась дальше, боясь, что моя неуклюжесть меня выдаст, что я опять сломаю ветку; я напрягала все мышцы, стараясь ступать как можно тише.

Спереди стенки шатра были такими же белыми и плотными, но имелась дверца, застегивающаяся на молнию. Я опустилась на корточки и принялась ждать. Рано или поздно кто-то выйдет или войдет.

От сидения на корточках ноги быстро затекли, и, хотя земля была сырой, я села на нее. Лишь сейчас я заметила неподалеку огромную кучу веток. Чтобы расчистить место для шатра, они срубили несколько десятков фруктовых деревьев, и теперь их сухие ветки чернели на фоне белого брезента.