Руны. Обряды и наследие предков - Андрей Васильченко

Поэтому я хотел бы обратиться к знакам на фронтонах как к носителям символов. Позволю себе сделать несколько наблюдений. Я хотел бы обратить внимание на знак, который в некоторых областях по непонятным причинам получил название «поворотная дубинка». Несомненно, это название возникло вдали от кабинетных исследователей. В 1936 году Лонке-Бремен опубликовал статью «Доклад о распространении, наименовании и интерпретации фронтонных столбов». Он указал на то, что фронтонные столы нередко именовались «Mäkeier» (мекайер). Если мы обратимся к специальным словарям, то обнаружим, что «макайером» или «кровельным меклером» называли деревянную опору, которая несла на себе мельничную лестницу, а также ручку или центральную колонну церковных часовен. Подтверждением этого являются документы 1517 года из Гамбурга и 1647 года из Бремена. Зас в своем исследовании, посвященном языку плотников Нижней Германии, называет «меклером» столб, который несет на себе лестницу, или же вертикальный столб фронтона. Даже в голландской провинции Гроннинген слово «мекелар» относится к фронтонным знакам. Кажется, что данный столб имеет совершенно иное значение, нежели просто несущая деревяшка.

Все-таки, какое глубокое значение может быть сокрыто в нем? Если для сравнения мы рассмотрим другие колонны и столбы, то обнаружим, что в фахверковых конструкциях различных областей (преимущественно в перилах и во фронтонах) есть колонны, которые на первый взгляд кажутся предельно простыми. Но все же они обладают особой сутью. Это подтверждается нанесением на них шестиконечных звезд или других знаков. В некоторые из них в круглую центральную часть вбивалось 12 или 16 деревянных гвоздей, что в итоге превращало их в символы годичного цикла, то есть в символы, наделенные особым смыслом. На пространстве от Лаузица до Верхней Силезии и Восточной Пруссии можно обнаружить фронтоны, обшитые деревянными досками. Нередко эти доски прибиты к фронтону ребром, что позволяет приравнять их к столбам. Даже в шиферном покрытии на строениях близ Исполиновых гор можно открыть своеобразное повторение данного «столба». Это отнюдь не беспричинные действия, тем более, что в тех местах распространены всевозможные символьные формы.

Далее нам надо разобраться со словом «маклер». Лингвистические исследования указывают на то, что в фахверковом фронтоне этот «столб» отличается от всех прочих балок, а кроме этого он может быть приравнен к полноценному столбу, который держит на себе купол или мельницу. Словарь шлезвиг-голштинского наречия говорит нам о том, что этим словом обозначается «тяжелый молот с рукояткой». Далее следуют отсылки к различным тяжеловесным профессиональным устройствам, прежде всего молотам. Далее говорилось, что «меркер», «тяжелый молот с рукояткой» — это толстая квадратная палка, которой во время карнюффеля старейшина стучал по столу, требуя наступления тишины. Карнюффель — это заимствованная из Ноймюнстера разновидность фастнахта, которая предназначалась для студенческих корпораций, в ходе которой члены оных должны были мериться силами между собой. Мы же подразумеваем борьбу, которую между собой вели зима и лето. В «Прусском словаре» Фришбир сообщает, что «макельн» была уменьшительной формой действия, но все-таки «тайного действия».

Имеется ли возможность того, что проведение «макелера» было тайной церемонией? Ответить на это вопрос можно, если мы исследуем действительно древние столбы, которые возникли ранее XVIII века. Мне удалось найти только два таких образца. Один из них хранится в Отечественном музее Ганновера. На нем вырезан ромб и знак «даг». Другой был обнаружен в местечке Борстель, округ Штендаль. На нем были изображены: знак «мал», знак «даг», солнце, пересеченный ромб и знак «инг». Здесь они действительно похоже на «тайные» знаки, то есть древнейшие «смысловые образы», «застывшие символы», которые должны были принести в дом процветание. Таким образом, дубовый столб неизбежно становился «макелером», носителем великой силы. Мы вновь приходим к подтверждению того, насколько глубоко в обычаях нашего народа укоренилось символьное знание. Но в то же время мы должны признать, насколько бедными и отчужденными от этих ценностей мы стали, если эти доказательства сегодня мы добываем с таким великим трудом, если мы вообще вынуждены доказывать человеку нашего времени величественность вещей от наших предков. Сегодня для нас они представляются бесценным наследием предков. Как-то Шельтема сказал прекрасную фразу: «Лишь только следуя путем мыслительного рассмотрения и скромного осмысления, мы сможем раскрыть для себя это чудо. Но это не суждено тем, кто прибегает к громогласному пафосу и акцентированию своих личностных странностей». От себя я могу добавить, что методы работы, которыми для постижения этих вещей сегодня пользуется исследовательская бригада «Наследия предков», дадут ясные и осмысленные результаты.

С предельной тщательностью был создан архив, в который между тем были занесены карточки на 55 тысяч объектов. При его составлении были использованы новые директивы. В следующем архиве будет иметься около 10 тысяч выписок из древних и современных документов, содержащих в себе описание символов из индогерманского ареала. Смею надеяться, что продолжающееся сотрудничество с народоведческими комиссиями отдельных гау рейха позволит совершить прорыв. У нас только одна цель — Германия!

Уже в 1910 году Август Шварзов в «Журнале эстетики и общего искусствоведения» высказал мысль, которая даже сегодня привлекает внимание многих специалистов по символьному орнаменту. Тогда он написал, желая дать некоторые дефиниции: «Имеется несколько исследователей в области этнографии и древней истории, которые не удосужились понять, что изучение орнамента отнюдь не идентично изучению изобразительного искусства. То есть орнамент нельзя трактовать как примитивные попытки отобразить реальность, передать природные вещи как таковые. Любому, кто занимается обработкой собранного материала, надо четко представлять, что в сфере изучения художественной культуры имеют место быть два различных подхода, два свода различных правил, две никак не соприкасающиеся между собой психологические установки». При подобной постановке проблемы мы должны признать, что мы не должны рассматривать символы в качестве некоего приложения к народному искусству или к истории искусств. Мы должны рассматривать символы как сферу, которая совершенно самостоятельно развивалась еще с древнейших времен. В той же самой работе Шварзов подчеркнул, что символы не имеют никакого отношения к так называемому доисторическому состоянию народа: «Там, где согласно достоверным источникам встречаются символьные орнаменты, более нет доисторического состояния — у народа появляется и развивается его собственная история. И наоборот, мы не можем говорить о доисторическом времени, например германцев, как о периоде символического искусства или символьного орнамента, так как мы не можем связать эти явления с понятием „доисторического времени“, под которым весьма вульгарно подразумевается самая начальная стадия развития».

Эти идеи, высказанные Шварзовым, актуальны даже для нашего времени, а потому он помогает нам в борьбе за дело, которое едва ли существенным образом сдвинулось с места за последние десятилетия. У отдела изучения символов («Наследия предков») было всего лишь несколько лет, чтобы начать полноценную восстановительную работу в данном направлении. Еще некоторое время назад было несколько людей, которые разными путями вышли на проблему символа. Но их объединяет то, что они ясно осознают: символы — это наше ценнейшее наследие предков. Если мы хотим постичь историю нашего народа, его веру и обычаи, то мы не можем не нуждаться в них. А еще сегодня этим людям, специалистам по символам, приходится бороться с различными трудностями, в частности с представителями различных научных дисциплин, которые хотят подмять под себя сферу изучения символов. Впрочем, сегодня мы можем определить, где проходят границы этой сферы исследований, а потому мы можем констатировать, что назрела необходимость признать исследование символов самостоятельной научной дисциплиной. Только тогда эти исследования будут независимыми от прочих научных дисциплин, а потому они смогут постоянно совершенствоваться.