Дочь лучшего друга - Тиана Тесса

Он сворачивает за угол, добежав, я выглядываю следом и вижу его у ступеней перед зданием администрации. Почти сразу оттуда появляется Кирсанов, папин компаньон, который, кажется, Роману не особенно нравится. Или я просто выдумала все эти взгляды и сделала неправильные выводы из обрывков услышанных разговоров? Потому что прямо сейчас Борцов улыбается этому мужчине очень даже приветливо.

Все это вызывает вопросы, и я, сама не знаю, зачем, достаю телефон и, приблизив, несколько раз фотографирую мужчин. Они не спеша уходят в сторону торгового центра у станции, я почти уверена, что направляются в кафе на втором этаже.

Когда мужчины скрываются за дверьми, медленно разворачиваюсь и бреду к остановке. Не знаю, почему, но происходящее мне не нравится. И поведение Романа тоже. Словно он ведёт свою игру.

Почему не позвал папу в больницу? И на эту встречу? А может, позвал, и отец сейчас приедет или уже в кафе? Я набираю номер и слышу отрывистое “алло”.

— Пап, ты не в центре? — спрашиваю нарочито бодро. — А то я освободилась, думала, ты меня подхватишь.

— Шурик, я в офисе, освобожусь только через час.

— Ясно, ну ладно, сама доберусь. Целую.

— И я тебя, милая.

Игра в шпионов какая-то. Я держу телефон возле губ, задумчиво постукивая по ним. И все-таки, так ли уж честен Роман по отношению к папе? Отец отзывался о нем как о человеке, готовом идти по головам. Даже если это голова его друга? Хотя по существу, какие из них друзья? Они двадцать лет не общались.

Я еду домой, мучаясь сомнениями, стоит ли рассказать папе о встрече, свидетелем которой я стала, или нет. И решаю пока промолчать.

На следующий день звонит Полинка. Я сказала ей, что работаю у друга отца, но что это Роман — так и не смогла поведать. И теперь боюсь, что она завалится в офис, и мы все окажемся в неприятной ситуации. Хотя про Борцова она больше не упоминала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости меня, Сань, — покаянно начинает подруга, когда я снимаю трубку, — я сдала твое место работы Андрею.

— Не страшно, — отмахиваюсь, вспоминая вчерашний вечер. Надо же, я совсем забыла о парне, словно его и не было. — Хотя я бы предпочла, чтобы он исчез навсегда.

— Тоже гадом оказался? — сочувственно спрашивает Полина, а я почему-то настораживаюсь.

— Что значит тоже?

— Да это я так… — немного помолчав, добавляет. — Помнишь Романа, ну которого в кафе встретила…

— Да, — я кошусь на дверь кабинета, неосознанно понижая голос.

— Ну мы как-то случайно встретились вечером, так он меня отчитал, словно тупую малолетку. Намекал, что я шлюха… Придурок. Наверняка, у него уже не стоит просто, вот и срывает злость на других.

— Как не стоит, если вы с ним того… спали? — шепотом спрашиваю, краснея.

Прекрасно знаю, что с этим у Романа точно все в порядке.

— Да не спали мы с ним. Он меня до дома подвёз и высадил. Короче, придурок, говорю же. Ну а что твой Андрей, что он отмочил?

Понимаю, что Полина поделилась со мной всем, чтобы разговорить в ответ, но все равно чувствую странную радость. Роман не стал с ней спать. Мог, но не стал.

И тут же скисаю: зато он спит с тётей Инной. И отказал Полине, возможно, именно из-за неё, а не из-за меня, как я успела подумать. Пусть он утверждает, что между ними ничего кроме секса, но я вижу, что это не так, и что тетя хитроумно плетёт вокруг него сети, в которые он и попался.

— Саня, — зовёт Полина, — ты тут?

— Поговорим потом, директор пришёл, — шепчу я и кладу трубку, ничуть не сожалея о своём обмане.

Пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей, но все равно то и дело возвращаюсь к тёте Инне и Роману. Представляю, как он ее раздевает, целует, и злюсь, грызя колпачок от ручки и косясь на дверь.

Понимаю, что просто завидую ей и отбрасываю ручку в сторону. Так нельзя. Если уж смотреть правде в глаза: Роман куда больше тетин, чем мой. Да и сам он куда больше хочет быть ее.

Когда вхожу домой, наблюдаю суматоху, мама перебирает папины рубашки, пока он сам примеряет галстуки.

— Что у нас тут за праздник? — спрашиваю папу.

— Какой лучше? — поворачивается он ко мне. Я указываю на синий. — Ну вы с мамой как сговорились, — смеётся он, — ладно, Ир, синий так синий.

Он проходит в комнату, я следом, замираю на пороге.

— Папа едет в Москву, — поясняет мама, — в субботу в ночь уезжает, в воскресенье обратно.

— А повод?

— Рома подкинул один объект, — говорит отец, и я почему-то напрягаюсь. — У нас в области его знакомый собрался строить базу возле горнолыжного склона. Может, удастся вписаться. Как раз после нынешнего проекта.

Я киваю и ухожу к себе. Вскоре появляется мама.

— Слушай, Шур, — шепчет заговорщицки, присаживаясь рядом. — Я подумала, мы с папой столько времени никуда не выбирались… Может, я съезжу с ним, а? Погуляем по Красной площади, посидим в кафе… ты же тут одна справишься?

Я с улыбкой на неё смотрю. Как же они с папой влюблены друг в друга, даже спустя столько лет!

— Конечно, справлюсь, мам, поезжайте.

Она радостно меня обнимает и убегает. А я вдруг понимаю: я остаюсь совсем одна, и никто не будет меня контролировать.



Не то, чтобы я чувствую свою вину, просто не хочу профукать этот объект, я зубами в него уже вгрызся и отступать не собираюсь, а Мот может все испортить. В голову приходит план, и я усмехаюсь. Во имя блага, так сказать. Я и с Кирсановым решил встретиться по этой причине в обход Мота.

А тут объект ещё новый, надо ехать в Москву, и я, не раздумывая, предлагаю это Матвею. Пусть прокатится, посмотрит на красивую жизнь, небольшой заказ и большая Москва отвлекут Матвея от того, что творится здесь, а мне это только на руку.

Вот только снова это его:

"За Шурочкой присмотри, пока меня не будет".

О, боги! Костров неисправим.

Мы сейчас сидим в кафе неподалеку от его дома. Я решаю не искушать судьбу и передаю ему документы на нейтральной территории.