Следы апостолов. Секретная миссия - Эндрю Олвик

— Я собственно хотела пару эскизов сделать к портрету, пока есть настроение. Потом может не быть…

Вадим с удивлением взглянул на Григория.

— Живописью увлекается, — пояснил тот. — Решил запечатлеть себя в масле, чтобы у потомков не оставалось иллюзий. Традиция предков…

— А вы к нам надолго? — обратился Вадим к Альке, нескромно разглядывая ее почти в упор, чем нисколько девушку не смутил.

Заметив интерес к своей персоне, Алька приосанилась.

— Недели две-три, — она насмешливо посмотрела в глаза Островскому. — У меня практика. — И игриво добавила: — Если не будет причин задержаться.

— В какой области практикуетесь? — вкрадчиво спросил Вадим, придвигаясь к ней поближе.

— Юриспруденция.

— Так мы коллеги! — обрадовался Вадим. — Готов поделиться опытом прямо сейчас.

— Она в исполкоме письма разбирает, — пояснил Григорий. — Жалобы старушек, кляузы разные, словом, обеспечивает диалог между населением и властью.

— Так и будем на улице стоять? — спросила Алька, чувствуя тепло внизу живота. Вадим ей понравился с первого взгляда: крепкий, явно с хорошим чувством юмора, всем своим видом располагаю-щий к себе. Она невольно попыталась сравнить его с Сережкой и чуть не расхохоталась. «Вот настоящий мужик», — подумала она, уже покоряясь силе его мужского обаяния.

— У меня там гость, — спохватился Григорий. — Может, с эскизами повременим полчасика?

— Правильно, — подхватил Вадим. В этот момент он уже размышлял, а не заказать ли ему сразу столик на вечер или ограничиться чаем у бабки Серафимы. — А мы с Алевтиной пока прогуляемся.

— Не скажу нет, — охотно откликнулась та, позволив Островскому слегка приблизиться к себе.

Когда Григорий вернулся в свой кабинет, пан Бронивецкий сидел в кресле, зажав в руке пустой стакан. Выглядел он совершенно подавленным. Услышанное настолько поразило его, что он никак не мог найти в себе силы, чтобы поднять глаза и взглянуть на хозяина дома. Теперь Ежи было ясно, почему события стали развиваться не по сценарию.

— Прошу прощения, — извинился Григорий. — Знакомый заехал не вовремя. Так на чем мы остановились?

Но пан Бронивецкий не слышал его. Он думал о том, так ли уж случайна его сегодняшняя встреча со следователем и чем это все может обернуться. От былой уверенности не осталось и следа. Теперь он уже не сомневался, что по его следу идут. «Это только вопрос времени», — пробормотал он.

Обнаружив перемену, произошедшую с гостем, Григорий решил, что все дело в тех хлопотных обстоятельствах, о которых Ежи говорил получасом ранее. Он осторожно тронул гостя за плечо.

— Вам плохо? — участливо спросил он, присаживаясь перед Бронивецким на корточки. — Может, хотите прилечь?

Увидев прямо перед собой лицо Григория, Ежи вздрогнул.

— Нет, нет, — запротестовал он, вскакивая на ноги. — Мне надо идти. Простите, поговорим в другой раз. — Он совсем забыл, что соби-рался попросить своего белорусского друга о небольшом одолжении.

«Я должен немедленно известить куратора о сложившихся обстоятельствах, — думал он, пересекая двор в сопровождении хозяина дома. — Это ужасно, и мне надо как можно скорее покинуть Несвиж. Я поддался искушению и вот итог. В конце концов, там, в Ватикане, обязаны понять, что есть вещи, на которые он, Ежи Бронивецкий, не способен».

— Ну вот, теперь в этой непонятной головоломке одним фрагментом стало больше, — пробормотал Григорий, возвращаясь к себе. Он вспомнил, как поляк в одном из своих писем очень подробно расспрашивал его о планах подземелий замка. Особенно его интересовало, не было ли открыто в последние годы новых галерей. Уже вступив на последнюю ступеньку лестницы, Григорий вдруг остановился, пораженный догадкой.

— Матерь Божья! — воскликнул он. — Они тоже!

3 июня 1942 г. Барановичи

— Кажись, попал, Алесь, — снимая новенький пулемет MG-34 с раздвоенной в виде рогатины елки, сказал белобрысый паренек своему другу. — Эх, жаль быстро пролетел, а то, глядишь, и сбили бы.

— Дурак ты, Юзик, — помогая снять пулемет с дерева, ответил Алесь — такой же, как и его друг, худощавый шестнадцатилетний мальчишка, — сейчас немцы приземлятся, сообщат своим, что их обстреляли, и вышлют отряд нас искать. Да и не сбил бы ты его, у него днище бронированное.

— Ты еще скажи, что на наши поиски они весь Барановичский гарнизон вышлют, — невозмутимо ответил Юзик, — нужны мы им! Думаешь, им привыкать, что по ним стреляют?

— Все равно, тикать надо, — настаивал Алесь, — вообще тикать из этих мест. В Несвиж. У меня там тетка живет, да и с оружием мы теперь. С пулеметом нас в любой партизанский отряд примут. Я в листовке советской об этом читал.

— Ага, — возразил Юзик, который всегда был склонен подвергать сомнению любую информацию, — абяцанки — цацанки, а дурню — радость. Заберут пулемет и еще по голове накостыляют. Нужно сначала с командиром познакомиться, обещание от него получить, а уж потом пулеметом хвастаться.

— Чего спорить, все равно сначала нужно в Несвиж пробраться, а там уже, как сложится. Здесь нам все равно делать нечего, вместо деревни одно пепелище осталось, жить негде, жратвы нема, да и один в поле не воин. Вернее, двое. По дороге, может, еще оружия раздобудем, тогда нас точно в отряд возьмут. Пошли.

Ребята замотали пулемет в мешковину, при помощи веревки приладили его Алесю на спину и двинулись вдоль лесной дороги по направлению к райцентру Несвиж.

— Эх, жаль, что пулемет не разбирается на маленькие части, — посетовал Юзик, — и спрятать легче, и нести по частям можно. Ты, давай, короб с патронами, бинокль неси и еду.

— Ладно, — ответил Алесь, — по очереди будем нести. Обойдемся без разборки. Вдруг его внезапно применить придется.

* * *

До аэродрома Баранович «Юнкере» дотянул на одном двигателе. Пилоты сделали все от них зависящее. Они сообщили «земле» о пожаре, и, словив из-за пробитого колеса шасси небольшого «козла», посадили самолет, все-таки зарыв его носом в землю в самом конце взлетной полосы. Не ожидающий такого поворота событий и уже было поверивший в благополучное приземление, Вагнер пролетел половину салона и, ударившись головой в перегородку возле выхода, потерял сознание и затих.

Генриху повез л о больше. Он до самой остановки, вжавшись в кресло, выполнял инструкцию доктора, благодаря чему удержался на месте до конца полета. Летчики открыли двери и аварийные выходы, благодаря чему по салону прошелся небольшой сквозняк, еще больше раздувший пожар. Времени на раздумья не было. Генрих с борт-стрелком вытащили Вагнера наружу, летчики успели выкинуть наиболее ценный багаж, отошли от самолета подальше и в ожидании показавшейся вдалеке пожарной машины закурили. Они не стали останавливать Генриха, когда тот нырнул в охваченный пламенем самолет. Не наше дело, рассудили пилоты, мало ли, какие важные документы везли с собой эти серьезные господа. Мы свою работу сделали.