Мужчины без женщин - Харуки Мураками

Клиентов по-прежнему не было, и Кино впервые за много лет наконец вволю слушал музыку, читал книги, которые давно хотел прочесть. Как впитывает дождевые капли сухая земля, Кино абсолютно естественно впитывал одиночество и тишину. Часто ставил пластинки с сольными записями Арта Тейтэма, чья музыка как раз соответствовала его уединенности.

Он почему-то не испытывал ни злобы, ни ненависти к бывшей жене, к предателю-сослуживцу, который с ней спал. Несомненно, он был потрясен и первое время не знал, как ему быть, но вскоре смирился. Ведь все к тому и шло. Чего он добился в жизни, каких успехов достиг? Кого смог осчастливить? Был ли счастлив сам? Кино все никак не мог решить для себя, каким должно быть оно, его счастье? Он также не мог отчетливо чувствовать ни боль, ни гнев, ни разочарование, ни покорность судьбе. Его бы хватило только на то, чтобы найти бухту, где его утратившая глубину и значимость душа могла бы бросить якорь, покуда совсем не пропала. И воплощением этой потребности стал маленький бар «Кино» в глубине проулка. Место, которому (впоследствии) суждено было стать на удивление приятным.

Опередив людей, первой ощутила уют «Кино» серая бездомная кошка – молодая, с красивым и длинным хвостом. Ей приглянулась декоративная полка в углу бара, в ее глубине она спала, свернувшись в клубок. Кино старался ей не мешать и только раз в день давал поесть да менял воду в миске. Ничего другого не делал. Разве что смастерил для нее дверку, чтобы кошка могла свободно ходить на улицу и обратно. Но кошке понравилось ходить за человеком в большую дверь.

Кто знает, может, кошка принесла с собой удачу. Вскоре понемногу в бар «Кино» стали заглядывать клиенты. Одинокий домик в глубине проулка, маленькая неприметная вывеска, видавшая виды прекрасная ива, молчаливый хозяин средних лет, старые пластинки под иглой проигрывателя, легкая закуска дня из одного-двух блюд, вальяжная серая кошка в углу. Кому такое нравилось, стали захаживать часто, а бывало и друзей приводили. Процветанием не назовешь, а вот на аренду выручки стало хватать. Для Кино уже этого было вполне достаточно.

Молодой человек с прической монаха наведываться в бар начал месяца через два после открытия. И до того, как Кино узнал его имя, прошло еще месяца два. Звали его Камита. Имя из двух иероглифов: «божество» и «поле». «Камита. Никак не Канда»[24], – сказал мужчина, но говорил он это не Кино.

В тот день шел дождь. Такой, что впору задуматься, стоит брать с собой зонтик или нет. В баре сидели Камита и два приятеля в темных костюмах. Часы показывали половину восьмого. Камита по обыкновению пил виски с водой и читал книгу у дальнего конца стойки. Парочка сидела за столом и наслаждалась вином «О-Медок». На пороге бара они вынули из бумажного пакета бутылку и спросили разрешение выпить ее здесь, пообещав пять тысяч иен «за пробку». Прежде никто о таком не просил, но отказать повода не было, и Кино согласился. Он вынул пробку и поставил два бокала. Принес блюдце с орешками. Вот и все обслуживание. Правда, те двое крепко смолили и тем сразу не понравились хозяину заведения, не переносившему дым. Бар пустовал, и Кино, сев на стул, слушал пластинку Коулмена Хокинза с песней «Joshua Fit the Battle of Jericho». Соло на басу Мэйджора Холли было прекрасно.

Двое мужчин первое время мирно пили вино, но вскоре между ними разгорелся спор. Не очень ясно, из-за чего именно, но эти двое незначительно разошлись во мнении по какому-то специфичному вопросу. Попытка найти точки соприкосновения завершилась неудачей. Нервы у обоих постепенно накалились, и невинный спор перерос в острую словесную перепалку. В какой-то миг один попытался встать, стол наклонился и полная окурков пепельница и бокал упали на пол. Бокал разбился вдребезги. Кино принес веник, собрал осколки и мусор, поставил свежую пепельницу и новый бокал.

Было заметно, что Камите – в то время клиенту все еще безымянному – неприятно наблюдать вызывающее поведение забияк. Лицо у него не изменилось, но пальцами левой руки он постукивал по барной стойке, точно пианист проверяет расстроившиеся клавиши. Кино решил вмешаться – ведь это его территория. Он подошел к столику крикунов и вежливо попросил разговаривать тише.

Один перевел взгляд на Кино. Тяжелый взгляд. Он поднялся со стула. Кино отчего-то не заметил раньше, что тот хоть и не высок, но широк, будто шкаф: грудь как броня, толстенные ручищи. С таким телосложением ему хоть в борцы сумо. Наверняка с детства никому не уступал в драке. Привык указывать другим и не любит, когда указывают ему. Кино на таких насмотрелся, пока учился в институте физкультуры. Взывать к разуму подобных типов бессмысленно.

Его спутник был намного меньше. Худой, в лице ни кровинки, но с проницательным взглядом. Он производил впечатление человека, способного искусно подбить собеседника плясать под свою дудку. Он тоже медленно встал. Кино оказался один против двоих. Те, забыв перебранку, решили объединиться против бармена. Они были как два сапога пара – и будто втайне дожидались такого поворота событий.

– Ты это по какому праву встреваешь? – сухим басом бросил крепыш.

Их костюмы выглядели дорогими, но, если присмотреться, качество пошива не впечатляло. Не якудза, но, вероятно, ребята того же разбора. В общем, не самой похвальной профессии. Здоровяк пострижен под бокс, коротыш завязывал крашеные коричневые волосы в конский хвост. Кино, опасаясь заварушки, на всякий случай запомнил их приметы. Под мышками у него вспотело.

– Простите, – раздался голос сзади.

Обернувшись, Кино увидел Камиту, который встал со своего табурета и теперь стоял рядом.

– Вы не могли бы оставить бармена в покое? – сказал он, показывая пальцем на Кино. – Вы разговаривали громко, и я попросил его сделать вам замечание. А то невозможно читать.

Голос Камиты звучал спокойней и протяжней, чем прежде, но Кино показалось – в нем самом что-то медленно и незаметно пришло в движение.

– Невозможно читать? – тихо повторил коротыш слова Камиты. Будто проверял, нет ли грамматической ошибки в структуре предложения.

– У тебя что, дома нет? – просил здоровяк.

– Почему нет? Есть, – ответил Камита. – Я живу здесь, неподалеку.

– Ну тогда можно вернуться домой и читать там, верно?

– Мне нравится читать здесь, – сказал Камита.

Те двое переглянулись.

– Дай-ка мне свою книжку! – сказал коротыш. – Я тебе почитаю.

– Мне нравится читать самому и с расстановкой, – отпарировал Камита. – К тому же мне не нужно, чтобы вы читали иероглифы с ошибками.

– Занятный чувак! – сказал крепыш. – Насмешил.

– Тебя звать-то как? – поинтересовался конский хвост.

– Пишется знаками «божье» и «поле». Произносится «Камита». Никак не Канда. – Так Кино впервые узнал имя своего посетителя.