Наследство в глухой провинции - Лариса Кондрашова

После такой расстановки акцентов общаться с Бойко мне стало гораздо легче.

— Говорите, почему они воспылали ко мне интересом? Честно говоря, я и сама хотела бы об этом узнать.

— Еще одна любопытная, вся в тетку. Я же все время твердил ей: меньше знаешь, крепче спишь. Не послушалась.

От его слов на меня пахнуло холодом. Могильным. Он вовсе не угрожал и не пугал меня, просто констатировал. Этак по-отечески. Однако я никак не отреагировала. Во мне вдруг что-то будто заклинило, и я никак не могла заставить себя открыть рот.

— Может, ты считаешь, что это я утопил Липу? — обеспокоился хозяин «Бойко-маркета», сразу забыв весь официоз.

— Нет, почему-то такая мысль даже не приходила мне в голову. Вы никаких других подробностей о ее гибели больше не знаете?

— К сожалению, фактов у меня нет. Только разрозненные сведения; чтобы собрать их в единое целое, надо обладать какими-то другими способностями. А может, и возможностями. Наверное, Михайловский — наш общий знакомый — управился бы с этим куда проворнее…

— Вот и я об этом подумала. И даже деньги ему предложила. Небольшие, как частному сыщику, чтобы он нашел убийцу.

Он некоторое время оторопело рассматривал меня, потом хмыкнул:

— Какой идиот выдумал, будто женщины — непременно трусихи. Они куда смелее многих мужчин. Ну и как отреагировал на ваше предложение правильный мент Федор Михайлович?

— Как-то невнятно. Я до сих пор не знаю, он работает на меня или удовлетворяет свое профессиональное любопытство.

Между нами словно происходила пристрелка. Я могла бы сказать Бойко о записке, найденной мной в шубе тетки. Или о том, что Далматов уже купил у меня дом и даже предложил отправить мне домой вещи, которые находятся в доме. Разве что прямо не сказал: «Давай живо убирайся отсюда, и чтобы ноги твоей в Костромино больше не было!»

— Липа мне всегда доверяла. — Кажется, я вовремя включилась, Александр как раз начал рассказывать о своих отношениях с Олимпиадой. — И прежде от меня ничего не скрывала, а в последнее время стала чего-то недоговаривать. Мол, погоди, я и сама еще никак не разберусь, что к чему. А накануне гибели Липа позвонила мне, захлебываясь от радости: «Я такое узнала, расскажу, не поверишь!» Но до меня ей дойти не дали.

— И вы знаете кто? — спросила я напрямик.

— Думаю, сегодня я узнаю это наверняка, — уклонился он. — Так на чем мы остановились? Кстати, Жору Далматова прозвали Быком вовсе не на зоне. Это к вопросу о бандитах. Кого вообще вы к ним относите, Лариса Сергеевна?

Ага, значит, его мое высказывание задело? Не хочет числиться бандитом Александр Бойко.

— Кличка тянется за ним с юности. Его звали бы так, даже если бы он не сидел. Он всегда пер напролом. Во всем. Пытался даже меня подвинуть. К счастью, обошлось без большой крови, но наполеоновских замашек он не оставил. Сейчас времена другие, но Жора так и не понял. Одно слово, бык, а таким рано или поздно рога обламывают…

Со мной Далматов был сама любезность. И вовсе не так примитивен, как говорил о нем Бойко.

— А Вирус? Ему кличку на зоне дали?

У меня определенно бзик — отчего я решила, что все местные «крутые» непременно бывшие заключенные?

— За ним она тоже с давних времен тянется. Герман год отучился в мединституте, во время которого подрабатывал лаборантом у вирусологов.

— Понятно.

— Теперь встречный вопрос: эти… Далматов и компания сказали, что им от вас нужно?

И опять мне пришлось рассказывать, как сотник купил у меня теткин дом. Против ожидания Бойко прореагировал совсем не так, как Михайловский. Этот стукнул кулаком по подлокотнику и вскричал:

— Вот! Теперь все срослось! Значит, я был прав, а то и сегодня еще сомневался: а вдруг невинного подозреваю?

Что срослось? Я было подумала, он не в себе. Хотела даже пошутить, но в последний момент поняла, сейчас не время для шуток. Готовилось что-то серьезное, и тревога почти осязаемо висела в воздухе.

Александр мог бы промолчать, но сказал для меня:

— Я тоже мог бы… вслед за Липой, но должен был отомстить. Полгода адовых мук: кто, за что? Кто осмелился? Думал, так все тихо канет в Лету и я ничего не узнаю. Но вот ты приехала, и опять забурлило, и случилось это убийство твоей соседки… Нет, не бойся, я вовсе не считаю тебя ангелом мщения, но ты предвестник… Что еще Далматов от тебя хотел?

Бойко как-то ненавязчиво стал обращаться ко мне на ты, но меня это вовсе не коробило.

— Прямо он мне ничего не сказал, но, думаю, хотел, чтобы я побыстрее отсюда уехала и никаких расследований не затевала… Честно говоря, я и сама собиралась побыстрее уехать, но так сложились обстоятельства…

— Правильно они сложились, — словно в забытьи пробормотал Бойко. — Пепел Клааса стучит в моем сердце.

Надо же, если Александр и вправду торговец оружием, то современный криминалитет знаком с классикой? Нет, такое утверждение звучит дико. Но как лихо Бойко ее цитирует!..

А еще я понимала, что сегодня на все свои вопросы я так и не получу ответа.

Мой собеседник, наверное, подумал о том же, потому что опять перешел на официальные рельсы и сказал:

— Вы догадались, Лариса, что с вопросами придется повременить. Но я обещаю: буду жив, расскажу все как на духу.

— Вы будто на войну собираетесь.

— Что поделаешь, настоящая мужская жизнь — она и есть война: за кусок пожирнее, за бабу покрасивее…

Он достал из кармана прямоугольник золотистого картона, оказавшийся визиткой, и что-то на нем черкнул, а затем протянул мне:

— Вот, возьмите, мой водитель отвезет вас в магазин, где вы сможете выбрать себе одежду на сумму пятьсот долларов.

Я изумилась. У меня были с собой деньги, но что за странный способ распространения своих товаров. Бойко уловил мое смятение и чуть заметно улыбнулся:

— У нас принята такая система — для почетных гостей. Или в возмещение морального ущерба. Все-таки мои ребята перестарались и доставили вам несколько неприятных минут. Но тут уж ничего не поделаешь: каковы сани, таковы и сами.

Он поцеловал мне руку и заглянул в глаза.

— А все-таки похожа. Секретарь, референт или кто-то там еще уже ждал меня у дверей и передал с рук на руки шоферу:

— Владя, отвези даму в магазин.

Когда мы садились в машину, от офиса как раз отъезжали две другие иномарки. Стекла в них были тонированные, но на первом сиденье одной из них я увидела Бойко. Вторая машина, надо понимать, была машиной сопровождения. Или как это правильно называется.

Магазин был, как бы это поточнее сказать, мечтой женщин среднего достатка, потому что в отличие от наших фирменных магазинов цены здесь были процентов на двадцать ниже цен производителя.