Капитан Наполеон - Эдмон Лепеллетье

В качестве корсиканских изгнанников, пострадавших за свою преданность Франции, семья Бонапарта получала от городского управления солдатский хлебный паек. Бонапарт же, вновь лишившийся жалованья, не мог ничем помогать семье. Очутившись лицом к лицу с грозным призраком нищеты, он упал духом, и в его расстроенном мозгу возникла мысль о самоубийстве.

Однажды, отдав последнее су какому-то бедняку, Наполеон поднялся на возвышавшийся над морем утес и погрузился в глубокую думу. Сверкающая зеленая поверхность моря притягивала его. Бесполезный для своей страны, обескураженный, чувствуя бессилие своего гения, потеряв всякую веру в себя, не видя более на темном небе своей путеводной звезды, удрученный чувством одиночества и не будучи в силах примириться с мыслью, что он в тягость матери, вместо того чтобы быть поддержкой ей, он не сводил мрачного взора с поверхности моря, тихо плескавшегося у едва выступавшей из воды скалы. Если бы он бросился отсюда вниз, то непременно разбил бы себе голову. Освободившись сам от жизни, освободил бы своих родных от лишнего рта, предоставив в их пользу весь хлеб, выдаваемый общественной благотворительностью. Предаваясь самым мрачным размышлениям, Наполеон упрекал себя в нерешительности и старался уверить себя, что на земле для него нет более никаких надежд; а темная бездна внизу продолжала приковывать к себе его холодные глаза. Долго просидел он так на границе небытия.

Вдали показалась лодка, направлявшаяся, по-видимому, к берегу; вид ее вывел Наполеона из оцепенения.

– Надо с этим покончить! – резко произнес он.

Он уже измерял расстояние, отделявшее его от водной поверхности, когда вдруг услышал, что его зовут, и оглянулся. К нему, с широко раскрытыми объятиями бежал какой-то человек в костюме рыбака. Рассерженный тем, что ему помешали исполнить принятое решение, Наполеон уже готовился спуститься с утеса и поискать более уединенное место, когда рыбак закричал:

– Это ты, Наполеон? Какого черта ты тут делаешь? Разве ты не узнаешь меня? Помнишь Дэмазиса, старого товарища-артиллериста из лафетного полка? Или ты забыл, какие славные вечера мы проводили в Валенсе?

Бонапарт признал наконец своего старого товарища, и они крепко обнялись.

Дэмазис рассказал, что при первых взрывах революции он эмигрировал в Италию, где и жил спокойно на берегу моря, в окрестностях Савоне. Узнав, что его старушка мать, жившая в Марселе, опасно заболела, он снарядил на свой счет (так как был очень богат) большую неаполитанскую лодку и добрался до марсельского порта, где его рыбачий костюм не привлек ничьего внимания. Успокоившись относительно здоровья матери, которая после его приезда стала быстро поправляться, он собрался в обратный путь. Из предосторожности он приказал своим матросам встретить его не в гавани, а где-нибудь в удобном месте на берегу и теперь ожидал здесь свою лодку.

– А ты что делал в таком уединенном месте? – с любопытством спросил Дэмазис.

Пробормотав какое-то неопределенное объяснение, Бонапарт снова погрузился в мрачное раздумье и, не отрываясь, глядел на зеленые волны, покрывавшие серебристой пеной черную вершину подводной скалы.

– Да что с тобой? – воскликнул в волнении добродушный Дэмазис. – Ты совсем не слушаешь меня? Разве ты не рад видеть меня? Какое у тебя горе? Тебе грозит какое-нибудь несчастье? Да говори же! Право, ты похож на безумца, который собирается покончить с собой!
Невольно подчиняясь его ласковым увещеваниям, Бонапарт рассказал товарищу о своем положении и признался, что готов был лишить себя жизни.

– Как! Только-то и всего? – сказал Дэмазис. – Ну, я, значит, подоспел как раз вовремя! Слушай, – продолжал он, развязывая пояс, – вот здесь у меня десять тысяч франков золотом. В настоящую минуту они мне не нужны. Ты возвратишь их мне, когда сможешь. Бери их и иди спасать своих. – И он протянул ошеломленному Бонапарту десять тысяч франков, целое состояние для бедного офицера, не получающего жалованья; потом, избегая благодарности и не давая товарищу времени одуматься и отказаться от предложенных денег, он быстро удалился со словами: – До свидания! Моя лодка пристала, и матросы ждут меня. Желаю успеха, Наполеон!

Быстро спустившись по той самой тропинке, по которой только что поднялся, чтобы так кстати прийти на помощь несчастному товарищу, великодушный Дэмазис вскочил в лодку, приказал поднять паруса и быстро вышел в море. Ошеломленный Бонапарт ни слова не сказал своему спасителю; как зачарованный, смотрел он на свалившееся ему с неба золото, потом вдруг бросился бежать к городу, влетел как ураган в бедную комнату, где его мать с дочерьми сидела за шитьем, и, высыпая на стол золотые монеты, закричал:

– Матушка, мы богаты! Сестры, вы можете обедать каждый день и купить себе по новому платью. Вот что значит судьба!

Он радостно пересыпал золотые монеты, прислушиваясь к их звону, когда они падали на пол.

Впоследствии Наполеон через полицию разыскал своего благодетеля. Дэмазис занимался садоводством в скромной провансальской деревушке – разводил фиалки и, казалось, забыл о товарище, которого так кстати выручил из беды. Наполеон с трудом убедил его принять триста тысяч франков в уплату долга, предоставив ему, кроме того, место заведующего казенными садами.

Десять тысяч франков, предложенных старым полковым товарищем, не только спасли Бонапарта от нищеты, а его семью от голода, но еще помогли Жозефу сделать богатую партию, так как дали ему возможность решить повседневные проблемы.

У Клари были две прелестные дочери – Жюли и Дезирэ. Жозеф начал ухаживать за Жюли и вскоре женился на ней.

Бонапарт, по-прежнему поглощенный матримониальными проектами и завидовавший счастью Жозефа, обратил внимание на Дезирэ и несколько раз пытался просить ее руки, но ему было решительно отказано, вежливо, мягко, но все-таки отказано.

Триумфам будущего победителя предшествовали два поражения, оба нанесенные женщинами: подобно госпоже Пермон, Дезире также не прельстилась его невзрачной наружностью и сомнительным будущим.

Наполеон долго не мог простить Дезирэ ее отказ. Упорство, с каким он ухаживал за ней, только усиливало его раздражение.

Желание блестящим образом отомстить глупенькой девушке, осмелившейся отказать тому, кому впоследствии было предоставлено выбирать в изящной среде принцесс и эрцгерцогинь, в значительной степени содействовало его браку с вдовой Богарнэ – будущей императрицей Жозефиной. Но на долю Дезирэ Клари выпала все-таки блестящая, хотя и не такая ослепительная судьба. Она вышла замуж за Бернадотта, и мы встретимся с ней как с королевой Швеции.

Таково было положение Бонапарта в то время, когда Лефевр и его жена, следуя за батальонами северной армии, направлялись к заслужившей впоследствии бессмертную славу деревне Жемап.

Робеспьер сказал: «Война бессмысленна. – Но прибавил: – А все-таки надо воевать!» Таков был республиканский символ веры.

Война была нелепа, потому что не было ни солдат, ни генералов, ни оружия, ни боевых припасов, ни провианта, ни денег, то есть ни одного из тех условий, при которых народ может предпринять наступательную войну или сплотиться на собственной территории, чтобы воспрепятствовать неприятельскому вторжению.