Победа ускользает - Кирилл Мошков

- Выяснилось, что они совсем неплохо справляются и без Сатаны, -- пробормотал Ким.

Ёсио, все это время бесстрастно смотревший наружу, на сияющие облака, повернулся.

- Жизнь есть страдание. Количество страдания не изменяется. Зло -- один из его источников. И если зла стало меньше, источником страдания становится отсутствие добра.

- Но человек по природе своей добр... -- возразила Джессли.

- ... и он же звучит гордо... -- пробормотал себе под нос Ким.

- Человек, -- проговорил Легин. Ким бросил на него мгновенный взгляд: таких странных интонаций у Таука он еще не слышал. -- Человек по природе своей двойственен. Даже тройственен. Добро, зло, покой. То, чему учили Ёсио, утверждает, что стремиться следует к покою. То, чему учили меня, утверждает, что покоя можно достичь только через добро, к которому можно прийти через победу над злом.

- Меня ничему не учили, -- сказал Ким -- то ли в шутку, то ли всерьез. -- Но я знаю, что на свете счастья нет, но есть покой и воля.

- Хорошо сказано, -- одобрительно кивнул Таук.

- Это цитата, -- махнул рукой Ким. -- В мои молодые годы -- там, две тыщи лет назад -- мы ее перефразировали. На свете счастья нет, но есть пивко и вобла.

Таук засмеялся.

Джессли покачала головой, посмотрев искоса сначала на Кима, потом на Ёсио, потом -- в упор -- на Таука.

- То есть мы летим преодолевать зло, которое есть отсутствие добра, чтобы добиться покоя, который есть пиво с сушеной рыбой?

- Соленой, -- наставительным тоном поправил девушку Ким.

Джессли упрямо задрала подбородок.

- Пиво так пиво. Правда, я не очень люблю пиво. Но я точно знаю, что я не собираюсь провести всю жизнь в страдании ради того, чтобы обрести покой. Я родилась, чтобы быть счастливой. И если вы идете бороться против зла, то я тоже иду с вами.

- В борьбе обретешь ты право свое, -- пробормотал Ким.

- Опять цитата? -- спросил его Таук.

- Увы, да. -- Ким посмотрел налево, в далекую выпуклую туманную даль. -- Ребята, какой у меня в Финляндии дом хороший... Вот бы куда сейчас всей компанией махнуть...

Ёсио с улыбкой покачал головой.

- Кто знает, Ким? Может, когда и доведется. Я бы с удовольствием.

Таук посидел молча, поглядывая то на раскрасневшуюся от волнения Джессли, то на мрачного Кима.

- Ладно, друзья, отставить философию, как сказал бы Роби Кригер по прозвищу Реостат. Лучше придумайте наименее ресурсоемкую маскировку для прохода по Полярному Терминалу.

Ким оживился.

- И вправду. У кого какие предложения? У меня есть одно: давайте переоденемся пиратами и возьмем Терминал на абор-р-рдаж.

* * *

Полярный Терминал был данью памяти героической эпохе начала освоения Галактики. Воздвигнутый Единой Землей в те легендарные годы, когда первые сооружения будущего Космопорта Галактика еще только проектировались, а "Корпорация Галактика" еще зарабатывала деньги добычей реликтовой сверхтяжелой воды на Плутоне, Терминал напоминал эпическую песнь. Диск семикилометрового диаметра, неколебимо парящий на высоте тридцати пяти километров в фиолетовом небе стратосферы над Северным полюсом Земли, и днем и ночью был хорошо виден с орбиты. Днем его серебристая поверхность нестерпимо сверкала, отражая солнечные лучи; ночью ярко сияли бесконечные кольца затянутых силовыми полями проемов во всех его поверхностях. Говорят, в ясные ночи разглядеть его блеск над горизонтом можно даже с севера Европы или из полярных городков Канады.

Пришедший в небрежение в смутные времена, Терминал тем не менее устоял и не был ни разобран, ни спущен на поверхность. После создания Конфедерации "серебряный доллар" (так его звали в народе) был объявлен историческим памятником, отреставрирован и превращен в туристский аттракцион и модный курорт, доходы от которого стократно превысили расходы на удержание в рабочем состоянии тысяч его гравистатических двигателей.

В последние пятьсот лет Терминал перестал быть модным, но зато стал по-хорошему традиционным. Сюда приезжали проводить первую неделю медового месяца те новобрачные, которые не могли заплатить за поездку в Космопорт -- а таких были сотни тысяч в год; здесь традиционно проводили выпускные вечера учебные заведения (не Принстон и не Сорбонна, конечно, но сотни университетов рангом пониже, а особенно -- технические училища Космофлота). На Рождество, Хануку или лунный Новый год сюда прибывали десятки тысяч пенсионеров.

Сейчас было межсезонье: зимние праздники уже прошли, выпускные вечера еще не начинались. По бесконечным кольцевым коридорам Терминала на трехколесных роботах-рикшах раскатывали редкие парочки молодоженов, в большинстве своем -- из тех районов Земли, что и в галактическую эпоху остались сравнительно отсталыми.

Терминал, под которым сходились все часовые пояса планеты, жил по абсолютному времени, совпадавшему со Средним гринвичским.

В девятнадцать ноль-ноль двадцать четвертого апреля Терминал прекратил прием гражданских машин в связи с объявленными "мерами третьей и второй степени". На практике это означало, что принимать перестали любые машины, потому что все рейсы общественного транспорта до Терминала были внезапно задержаны или отменены, а военные машины на Терминал не летают. Ну, или, во всяком случае, не летают заметно для публики.

Несколько сотен людей, направлявшихся в этот час на Терминал на личных скарах, получили уведомление диспетчерских служб о том, что Терминал не принимает до отмены "мер третьей и второй степени", и с досадой повернули -- те, кому позволяли ресурсы машины, к месту отбытия, а те, у кого ресурсы были на исходе -- в ближайшие к полюсу северные города: Алерт, Лонгьир, Барроу, Тикси, Туле, Крейг-Харбор и так далее. В этих крохотных, занесенных снегом поселениях, где жизнь не так уж сильно и изменилась за последние тысячи лет, в этот день произошло кратковременное оживление скудной местной индустрии отдыха, поскольку неудачно слетавшие на Терминал личности и парочки принялись активно компенсировать несостоявшиеся развлечения романтической экзотикой суровой полярной жизни: в таких маленьких и удаленных городах "меры" хотя и были введены, но не слишком строго соблюдались.

Терминал же медленно вращался в сиреневой полутьме, скрытый вечными сумерками высоких широт. Серебряный Доллар продолжал извергать потоки света из всех своих портов, в кажущемся беспорядке разбросанных по поверхности, но потоки эти теперь не освещали ничего, кроме легких перистых облаков далеко внизу.

Но вот свет блеснул на серебряных с синевой обводах нескольких военных машин, поднимавшихся к Терминалу со стороны Европы. Два звена планетарных истребителей, медленно разойдясь веером, дали дорогу двум хищным, остросовременным эсминцам новейшего проекта, которые, облетев весь периметр Терминала и отсканировав пространство, зависли по обе стороны так называемой "парадной лестницы" -- опрокинутого веретенообразного шпиля, нацеленного из-под брюха Терминала на Северный полюс Планеты. Вслед за ними, прикрываемый снизу еще двумя звеньями истребителей, из непроглядных туч скользнул вверх сквозь перистые облака "Синий Флаг 1" -- личный крейсер Президента Галактического совета. Мощное цилиндрическое тело самой защищенной планетарной машины в Галактике медленно сблизилось с острием "лестницы" и состыковалось с ней. Истребители, разойдясь на расстояние пять километров от Терминала, на малой скорости двинулись в облет его, каждый в своем направлении и по своей траектории. Лучшие пилоты человечества вели эти могучие боевые машины. Хвастаться такими вещами было не принято, но каждый в личной эскадрилье Президента знал, что в настоящий момент "объект охраны" практически неуязвим для нападения из атмосферы.