Война за корону - Ярослав Коваль

— Разве бой проигран?

— Ну нет, до такого пока не дошло. Но за нашим противником можно признать некоторое преимущество. Это-то и неприятно.

Госпожа Шаидар насторожённо вгляделась в лицо лорда.

— У него больше войск?

— Дело не только в количестве…

— Но количество превосходящее?

— Из того, что противник не вводит в бой свежие резервы, можно предположить, что их у него нет. Однако же, — господин Мирдамар невыразительно покосился на юношу, жадно вслушивающегося в разговор. — Однако же на его стороне преимущество. Элейна, вас ждут на краю лагеря. Скорее всего, даже при взаимном расхождении мы будем переносить лагерь ближе к Даро.

— Идёмте, Илья. — Женщина выглядела озабоченной, и петербуржец решил, что дела обстоят даже хуже, чем прозвучало. — Если я вас не привезу, решат, что я вас потеряла. Этого мне точно никогда не простят.

Юноша так и не смог толком узнать, чем закончилось сражение. Там, куда госпожа Элейна привела своего подопечного (и тут же исчезла, словно испарилась), было людно, едва хватало места для четырёх больших костров, на которых стояли огромные котлы. Все деловито носились, торопились куда-то успеть, с кем-то переговорить, что-то принести или унести, и ни у кого нельзя было узнать, чем закончился бой, победу или поражение он принёс.

Даже когда Илье удалось отыскать Санджифа, ситуация не стала яснее.

— Ты же не можешь надеяться, что война закончится в один день, после первого же боя.

— Так она уже сколько идёт…

— Но это было первое серьёзное сражение. Которое, как я понял, никто не стал затягивать и доводить до конца. Разошлись, поняв, что, если поупорствовать, можно потерять изрядную часть войска.

— Инген отступил или мы?

— Не знаю.

— Ты же был вместе с отцом!

— Я был не с отцом, а с одним из его офицеров. Отца я не видел. Но мы всё рано или поздно узнаем…

— Я видел Ингена.

Санджиф поднял голову и стал ждать продолжения.

— Да нет, — поспешил пояснить Илья. — Просто видел, и всё. Он разговаривал с госпожой Элейной. Звал её на свою сторону.

— Ну вот что уж наверняка маловероятно! Госпожа Шаидар ненавидит лорда Ингена. Люто ненавидит.

— За то, что его отец изуродовал ей лицо?

— Та история очень смутная. Никто сейчас уже не может рассказать, что там произошло в действительности и ограничилось ли только раной. Но госпожа Шаидар всегда была одной из самых последовательных сторонниц монархии. Она даже очень долго в тюрьме сидела за это. И все ждали, что она всячески поддержит лорда Ингена, как только он заявил о своих намерениях. Но она так резко отрицательно на него отреагировала, чуть не набросилась с мечом на первой же расширенной сессии Совета, где они встретились… Чуть снова не оказалась в тюрьме. Если б не находилась в тот момент под надзором и в нападение не вмешались бы, может, и дошло бы до кровавой резни.

— Ого!

— Да, вот гак. Но о причинах своих поступков госпожа Шаидар не откровенничает. Так что я не знаю…

Лагерь спешно сворачивали, разбирали шатры, скатывали палатки и паковали тюки. Всё это делалось с космической скоростью: вот ещё стоял целый низкорослый городок со скалами-шатрами — и вот уже глазу не за что зацепиться, и выше всех возносятся над человеческим полем головы крупных грузовых виверн. В какой-то момент рядом снова появилась госпожа Шаидар — она посмотрела на Илью странно, но ничего не сказала, лишь жестом предложила идти за нею.

И снова были ветер, воздух под ногами, плотная подвижная виверновая спина и холод, пробирающий до поджилок, но уже не такой острый, как утром. Юноша вспомнил, что их так и не покормили обедом, когда желудок уже просто взвыл, поэтому, собственно, его интересовал только вопрос, когда же они наконец долетят до чего-нибудь съедобного и желательно тёплого. Поэтому о том, где именно располагается теперь боевой лагерь, он так и не спросил. И о финале сражения — тоже. Ликующие в небе краски заката, само собой, интересовали его еще меньше.

На новом месте — вот диво — уже разбивали палатки и разводили костры, хотя как могли успеть раньше Феро и прочих боевых виверн, которые отнюдь не плелись, будто черепахи, можно было лишь гадать. Илью и Санджифа кормили прямо у костра, на набирающем силу поздневечернем морозе, и те, несмотря на обжигающий суп, никак не могли согреться. Лицо палила близость огня, со вкусом вгрызающегося в смолистые брёвнышки, спину леденила ночь, такая же безжалостная, как и зимние ночи, ничуть не мягче. Всё тело ныло, хотелось есть и спать, но ещё больше хотелось согреться — как угодно, но согреться.

— Господин Барехов? — произнёс над ухом чей-то голос — это был один из офицеров лорда Даро, Илья не раз видел его, правда, до сей поры не разговаривал. — Идёмте. И вы тоже, Санджиф.

Петербуржец с трудом поднялся и поплёлся в густую туманную мглу, которая норовила перехватить дыхание и обжечь ноздри, которыми — хочешь, не хочешь — приходилось втягивать её в себя. Думать ни о чём не хотелось, да и не моглось. Мороз и усталость съели всё любопытство и пытливость.

Только раз в груди шевельнулось что-то живое и радостное — когда юноша увидел, что их с другом ведут к большому шатру, разобранному лишь наполовину, но с уже плотно подоткнутыми пологами. Там наверняка было тепло, и надежда окунуться в это тепло с головой заставила его прибавить шаг. Друг торопливо хрустел снегом рядом.

В шатре действительно оказалось тепло — не настолько, чтоб окружившие походный стол лорды и леди сидели без меховой одежды, но достаточно, чтобы больше не страдать от боли в носоглотке и появилась способность думать. Походная печь, поставленная напротив входа, гудела от сдерживаемой мощи досыта накормленного огня. На краю стола, на единственном свободном от бумаг уголке, стоял горячий чайник. Пахло кофе.

— Присаживайтесь, Илья, — предложил лорд Лонагран, показывая на свободный складной стул.

Но петербуржец шагнул к печи и замер, овеваемый её жаром. Это было самое, пожалуй, сладостное ощущение на его памяти. Рядом с ним встал Санджиф, бледный, будто вощёная бумага.

Лорды терпеливо ждали, пока юноша придёт в себя.

— Нам надо обсудить с вами ваше будущее, — продолжил господин Лонагран, решив, что Илья уже способен слушать. — Волей случая вы оказались втянуты в нашу войну, вы стали её неотъемлемой частью, и теперь вам нужно суметь в ней выжить. Вместе с нами. Выжить и победить, потому что одно связано с другим. В этой войне вы, как и каждый из нас, играете определённую роль. Вам об этом уже говорили, я знаю. Так вот, если придерживаться рамок этой роли… Вам необходимо интегрироваться в круг знати Ночного мира, чтобы обрести в его рамках стабильное положение. Это увеличит вашу значимость и уверенность в благополучном финале войны. Причём интегрироваться срочно.

— Вы простите, я, наверное, слишком замёрз, — поморщился Илья. — Ничего не могу понять. Вы о чём говорите? Можно простыми словами?