Свои продают дороже - Ольга Некрасова

Машины каждый раз были классные, способные плотно сесть на хвост его «мерсу».

Сидеть взаперти было глупо: это не решало, а только ! усугубляло проблему. Змей успел отлежаться, не торопясь отобрать документы из сейфа и утюгом запаять конверты в полиэтиленовые пакеты. Набрался маленький городской рюкзачок, килограммов шесть-семь. Конечно, не чемоданы Руцкого, но для человека, который сумеет воспользоваться компроматами, это гарантия обеспечен-, ной жизни. Наследство, подумал Змей, и собственная мысль очень ему не понравилась. Он верил в предчувствие, как всякий человек, побывавший под огнем, когда стоишь с товарищем и куришь, и он только что рассказал анекдот, и вдруг черт или ангел тебя дергает: вроде что-то в сапог попало. Садишься переобуться, а сверху падает ( товарищ, получивший твою пулю.

Словом, настроение было никудышное. Змей ждал, выражаясь высоким штилем, упоения в бою, а попросту говоря — выброса адреналина. Только шиш, ничто в душе не ворохнулось, и всю операцию он спланировал и проделал скучно, на одной выучке.

Проблемы было две: а) кому передать содержимое сейфа, учитывая, что в чужих руках компроматы на третьих лиц становились компроматом на Змея. б) как сделать, чтобы этот доверенный человек не смог воспользоваться компроматами раньше времени.

Вопроса «Кто не продаст?» для Змея не существовало: продать может каждый. Он скорректировал формулировку: «Кто не имеет мотивов продать?» и «Кто побоится продать?» — и с этой точки зрения стал перебирать людей, которых называл близкими, хотя, конечно, близких у него просто не могло быть.

Всех, кто претендовал на долю наследства, отмел сразу (и в первую очередь Сохадзе. Змей еще собирался пожить и поработать; несомненно, издатель тоже был в этом заинтересован, однако уже сейчас надувал его с гонорарами. А имея компромат на сочинителя Кадышева, он и вовсе начнет диктовать свои условия).

Барсук? Вот кто в доску свой, насколько это вообще возможно, имея дело со Змеем. Конверт с «компрой» на главврача можно и уничтожить, однако, увидев остальные конверты. Барсуку ничего не стоит сложить два и два и догадаться, куда уплыл по пруду пакет с его пятью тысячами долларов.

Пожалуй, единственным, кто смог бы понять Змея и не осудить, был адмирал Савельев — Петька, друг, страшно подумать, с пятидесятого года, один из «бисовых детей».

Змей не сомневался, что Петр Кириллович сам занимается чем-то вроде шантажа, только не берет жертву за хрип, а дает понять и получает не деньгами, а продвижением по службе и льготами. Однако Савельев был заинтересованным лицом: муж первой змеежены, отчим наследника, — Оставалась Вика. На первый взгляд посвящать ее в свою тайну — значило сунуться волку в пасть. Ее журналистику известно, что у Тарковского есть какие-то претензии к сочинителю Кадышеву. Узнав от Вики о неких конвертах, которые прятал Змей, он, конечно, сделает правильные выводы. Но в том-то и прелесть ситуации: журналистик ревнует, и Вика, если вообще согласится помочь, никогда не скажет мужу, что провела несколько часов наедине со Змеем.

Заодно и клин вобью, подумал Змей. Бабье часто врет «ради спокойствия в семье», не считая это за грех, «ведь ничего не было». На самом деле кувыркаешься с любовником час, а врешь потом всю жизнь; так что в измене главное — воровское траханье или ложь? Нет, голуба, если приучишься врать и бояться, то уже ничто тебе не помешает прыгнуть в чужую постель. Это вопрос времени и удобного случая… Змей давно смирился с Викиным уходом в том смысле, что не желал ее возвращения. Но если бы удалось пустить бывшую жену по рукам, это загладило бы давний удар по самолюбию сочинителя Кадышева.

Телефон Змея прослушивался. Он позвонил Вике от соседей и сказал, что на него наезжают. Ход был беспроигрышный: профессорская дочка сохранила кое-какие иллюзии тимуровского детства и без разговоров согласилась помочь. Оказалось, что ее журналистах ездит на работу в метро — получается быстрее, чем торчать в вечных пробках на Тверской. Таким образом, в распоряжение Змея поступила его «Нива», и все облегчилось до предела.

Подключив к делу Толика и назначив ему и Вике время "Ч", Змей отважился сделать зарядку до легкого пота (сволочь-мотор вел себя как ручной), принял душ и со вкусом позавтракал.

В десять восемнадцать он вышел из квартиры. Окна лестничной клетки выходили на улицу. Змей удостоверился, что Викина машина стоит, где и было назначено, вернулся домой и по сотовому дал сигнал Толику.

В десять двадцать во двор въехала «Газель» и надежно запечатала джип между гаражами-"ракушками" и оградой помойки. Убедившись, что люди Тарковского заняты перебранкой с Толиком, изображавшим простоватого водилу. Змей покинул квартиру, в окно на лестнице бросил Вике рюкзак с компроматами, а сам налегке вышел из подъезда. Старческой походочкой, припадая на оставшуюся после операции на ногах палку, он проковылял по двору и за углом шмыгнул в подъехавшую Викину «Ниву».

За спиной слышался рев мотора и металлический лязг. Обманутые топтуны таранили «Газель» удравшего от греха подальше Толика, не подозревая, что грузовичок тяжелее их джипа на добрую тонну набитых в кузов консервов.

«Нива» уже влилась в поток машин, когда Змей увидел Толика на перекрестке у патрульного «жигуленка» с мигалками. Яростно жестикулируя, изменивший блатным принципам торгаш ябедничал инспектору. Значит, будет протокол, будут имена…

Развернувшись на «Соколе», Вика с бабьей обстоятельностью попилила по Ленинградке: обе руки на руле, на спидометре разрешенные шестьдесят.

— Быстрей не можешь? — поторопил Змей, хотя это было уже неважно. Без сомнения, за дачей тоже наблюдали; оторваться от джипа было необходимо не для того, чтобы скрыть конечный пункт поездки, а чтобы по дороге их не перехватили с документами.

— Быстрей в Шереметьеве. Самолетом, — буркнула Вика. — Что у тебя случилось-то?

— Я же сказал: наезжают. Надо спрятать кое-какие документы, чтобы знали только я и ты.

Как он и рассчитывал, Вика заинтересовалась не документами (что на ее месте сделал бы любой мужик), а отношениями Змея с новой женой.

— А своей сестре милосердия не доверяешь?

— Да выгнал я ее. Надоела. Лимита, с ней и поговорить не о чем.

— А я предупреждала: социальная дистанция. Так нет, вам, мужикам, попроще подавай, чтоб ноги мыла и воду пила. Не любите за женой тянуться.

— Да кандидатши наук все за молодым хером тянутся!

— Высажу, и ковыляй себе потихонечку, — пригрозила Вика.

Но Змей уже вышел на любимую тему:

— А как твой алкоголик? Небось пришел и все ковры облевал? — Сам алкоголик. Чем ты его напоил?

— Тем же, что и сам пил. Слабоват. Слабова-ат! Если хочет стать настоящим писателем…

— ..Пусть пьет и не закусывает?

— А то интервью он брать пришел! Уй, е-е! — Змей захихикал. — Ох, младшее поколение! Не на кого Россию оставить, не на кого, ети их мать!