Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас

В ответ на это великий герцог кольнул ее обнаженную грудь острием своего кинжала. Она нервно сглотнула и сделала шаг назад. Он снова кольнул. Бьянка снова отступила и тут же поняла, что еще один шаг — и она упрется голой спиной в ядовитые шипы розового куста. Она издала жалобный стон и протянула вперед руки, обнимая холодный воздух и кинжал, в котором таилась опасность, смешанная с наслаждением. Мучительно медленно и осторожно он провел три линии на изгибе ее груди острием своего кинжала. Царапины были неглубокими, но все равно на порезе выступили капли алой крови. Женщина застонала, но не смела пошевелиться.

— Твои куньи меха, — сказал он, указывая острием кинжала на груду одежды, валявшуюся на холодной земле, — не помогли тебе зачать ребенка. Верно? И это несмотря на то, что ты моя любовница вот уже… Сколько?.. Целых девять лет. У моей супруги получается производить на свет только дочерей, но, по крайней мере, она способна к деторождению — она родила мне ни много ни мало шестерых детей, трое из них выжили, и я все еще надеюсь, что у нас родится сын имперских кровей. Так что не смей и упоминать имя моей жены.

— Прошу прощения, — прошептала она. Даже несмотря на посиневшую от мороза кожу, он увидел, как она покраснела от стыда. Да, это был большой промах с ее стороны — не родить ему сына.

— Только в этом месяце император наконец-таки признал меня великим герцогом Тосканским. Неужели ты думаешь, я могу так легко пожертвовать его благосклонностью?

— Конечно, нет, Франко.

— Вот и хорошо. Думаю, ты поняла, что от тебя требуется. Ты должна найти доказательства нечестивого поведения

со стороны донны Дианоры и донны Изабеллы и передать все лично мне, и никому больше.

— Да, Франко.

Некоторое время он просто молча смотрел на нее. Наконец сквозь стучавшие от холода зубы она спросила:

— Франко, ты сказал, что это лишь одна причина, по которой госпожа Бьянка была королевой карнавала. А какова вторая причина?

— Я все еще надеюсь, что у меня родится сын императорских кровей, — задумчиво повторил великий герцог. — Но родить сына… неважно от кого — это бы раз и навсегда заглушило молву о моей якобы слабой мужской силе.

Она ничего не сказала в ответ. В ее глазах он прочитал страх — она боялась, не значат ли его слова то, что он намерен завести новую любовницу. Она знала о его прочих связях и не особо переживала на этот счет. То были просто продажные женщины. Но если другая любовница-аристократка родит ему сына, то даже Биа не сможет его удержать.

— Когда закончится Великий пост, — сказал он, — во время празднования Пасхи ты начнешь изображать признаки беременности. Сделай так, чтобы все это заметили — скрывай следы менструации, имитируй тошноту по утрам, делай вид, будто у тебя растет живот. Можешь посвятить в тайну одну из твоих служанок — ту старуху, которую ты привезла с собой из Венеции.

— Ее зовут Катерина Донати.

— Неважно, как ее зовут. Главное, она на все готова ради тебя, верно?

— Д-да.

— Я ведь знаю, что она была готова помочь тебе провести эту шутку со мной — с вымышленной беременностью и подменой ребенка.

Бьянка побледнела как полотно. Синеватые пятна от холода на ее лице стали похожи на легкую вуаль.

— Нет-нет! Я никогда не говорила Катерине ничего подобного!

— Ты думаешь, я полный дурак? Я знаю обо всем, что ты делаешь, думаешь или на что надеешься. Если бы ты вздумала меня так провести, клянусь, я бы сам тебя убил, Биа.

— Но теперь… теперь ты сам предлагаешь мне это сделать.

— Да. Я улажу все детали, и гораздо лучше, чем это могло бы получиться у тебя. У меня будет сын, законный или нет, — неважно. Если моя жена будет продолжать рожать дочерей, я признаю его и сделаю своим наследником.

— Ия буду его матерью? — робко спросила Бьянка, и краска смущения, несмотря на холод, залила ее лицо. — Я буду матерью твоего наследника?

— По крайней мере, матерью моего сына. При условии, что у тебя хватит смелости и выдержки пройти через все это.

— Я готова, Франческо! Я на все готова!

— Одевайся, — невозмутимо сказал он. — Возвращаемся во дворец. Кстати, насчет карнавального наряда, который ты собиралась надеть сегодня вечером. Думаю, тебе придется накинуть шаль, чтобы прикрыть эти случайные царапины. Какая же ты неловкая — оступилась и упала прямо в колючий куст во время прогулки.

— Да, порой я бываю такой неуклюжей, — прошептала Бьянка. Голос ее звучал мягко и покорно, но в глубине глаз горел тайный веселый огонь. Перед ней был мужчина, который полностью распоряжался ее жизнью, и она была готова повиноваться ему во всем. И скоро все досужие пересуды о его мужской слабости будут навсегда заглушены.

Она подобрала с земли свой корсаж и рукава. Великий герцог поднял ее подбитую куньим мехом мантию и набросил ей на плечи. Она тут же поплотнее закуталась в теплый мех, пытаясь согреться.

— Пойдемте, моя госпожа, — сказал он. — Становится прохладно. И даже несмотря на это, согласитесь, это был приятный вечер для прогулки в саду.

— Действительно, приятный вечер, — согласилась она. — А этот мех на удивление теплый. Даже спустя девять лет, мой господин, всегда есть надежда на то, что произойдет чудо.

Казино ди Сан-Марко

7 марта 1576

Около недели спустя

Была глубокая ночь, когда Руан покинул свои покои в Казино ди Сан-Марко и отправился один пешком.

Идя по тихим улицам, он размышлял над словами великого герцога: «А у тебя, магистр Руанно, будет достаточно времени, чтобы тайно встречаться со своими гонцами, которые то и дело снуют между Флоренцией и Лондоном». И еще он думал об арестах, пытках и таинственных исчезновениях людей, которые участились в последнее время. С того момента как Орацио Пуччи лишился своей красивой головы в темных подвалах Барджелло, слухи об измене ходили повсюду. В чем он успел признаться? Кто станет следующим?

Самые пугающие слухи касались Изабеллы и ее юной беспечной невестки донны Дианоры. Их здоровье заметно пошатнулось, но дело здесь не в болезни, а в том, что их постоянно травят ядом. Его не особенно заботила судьба Дианоры, хотя он думал, что убийство такой красивой женщины было бы преступлением против божественного творения. Но вот Изабелла его заботила, и весьма.

В течение последних месяцев он постоянно спорил с ней. Пытался убедить ее покинуть Флоренцию и отправиться в Рим, где жил ее брат-кардинал и где она была бы в безопасности. Но она высмеивала все его доводы. Ведь она сестра великого герцога. В их венах течет одна и та же кровь Медичи. Разве может ей что-либо угрожать?

Иногда по ночам он думал о том, чтобы похитить ее и силой заставить уехать с ним. Он любил ее когда-то, и она все еще была для него особенной, все еще жила в его сердце. Теперь, когда она в опасности, он чувствовал себя обязанным ее защитить, а если не защитит…