Красная Армия против войск СС - Борис Соколов

К началу операции «Цитадель» (вечером 4 июля) в составе II танкового корпуса СС было 327 танков Т-3, Т-4, Т-6, Т-34 и 129 боеготовых штурмовых и противотанковых САУ «Штуг» (Stug) и «Мардер» (Marder). Имелись также 5 устаревших танков Т-2 с 20-мм пушками и 28 командирских танков, в своем большинстве лишенных артиллерийского вооружения и непосредственно для ведения боя не использовавшиеся. В корпусе тогда было всего 35 исправных «тигров», и, вопреки позднейшим утверждениям Ротмистрова и других советских мемуаристов и историков, в корпусе Хауссера не было ни одной «пантеры». Все имевшиеся в то время во всей германской армии 200 «пантер» (Т-5) были сведены в бригаду и приданы дивизии «Великая Германия» XLVIII танкового корпуса, которая почему-то в советских источниках, вопреки фактам, упорно причисляется к СС. Также в корпусе было 54 самоходных гаубицы «Веспе» (Wespe) и «Хуммель» (Hummel) и 24 самоходных орудия «Гриле» (Grille), однако они применялись против танков только в крайнем случае, так как имели очень слабое бронирование, пусть и при мощной 150-мм пушке, и открытую сверху и сзади боевую рубку, являясь аналогом советской самоходно-артиллерийской установки СУ-76. Открытая рубка позволяла теснее взаимодействовать с пехотой и другими САУ в городских боях. Самоходчики же в большинстве не любили СУ-76М из-за противопульного бронирования, пожароопасности бензинового двигателя и открытой боевой рубки, которая не защищала от стрелкового огня сверху и попаданий гранат. Сами за себя говорят грубоватые прозвища СУ-76М «Сучка» или «Голожопый Фердинанд». Хотя, с другой стороны, та же открытая рубка спасала от кумулятивной струи «фаустпатрона», которая обычно наверняка убивала экипаж полностью закрытых САУ и танков, была удобна для экипажа и снимала проблему загазованности боевого отделения при стрельбе. Поэтому иногда СУ-76М ласково называли «Жу-жу» или «Коломбиной». СУ-76 имела много положительных сторон — легкость в обслуживании, надежность, малошумность, высокую проходимость по лесисто-болотистой местности. Такими же качествами обладали и немецкие «Гриле».

Устаревших во всех отношениях танков Т-2 в корпусе СС было всего 4. Со своей 20-мм пушкой он не мог поразить даже легкий советский Т-70 и годился лишь для борьбы с пехотой. К12 июля в корпусе Хауссера имелся также 21 командирский танк. Пушек у этих танков не было. Для маскировки ствол орудия заменялся деревянной имитацией, а внутри башни устанавливалась радиоаппаратура. В дивизии «Райх» к началу «Цитадели» из 10 командирских танков 8 были танками Т-3 с 50-мм пушками, но к 11 июля в строю осталось лишь 4 таких танка.

К исходу 11 июля в составе корпуса СС осталось 211 боеспособных танков (Т-3, Т-4, Т-6 и трофейных Т-34) и 100 штурмовых и противотанковых САУ («Штуг» и «Мардер»), а также 49 самоходных гаубиц «Веспе» й «Хуммель» и 24 самоходных орудия «Гриле». Исправных «тигров» имелось только 15. «Фердинандов», которых упорно находили в районе Прохоровки советские мемуаристы и историки, не было не только в корпусе Хауссера, но и нигде поблизости в радиусе нескольких десятков километров, поскольку все 90 «Фердинандов» использовались в 9-й армии группы армий «Центр».

По другим данным, во II танковом корпусе СС к утру 12 июля насчитывалось 294 танка и штурмовых орудия (без «Мардеров»), в том числе 22 «тигра». Однако из этого числа 21 машина требовала краткосрочного ремонта, так что в бой и могли идти только 273 танка и штурмовых орудий. В этом случае получается, что 7 «тигров» находились в тот момент в краткосрочном ремонте.

Бои западнее и юго-западнее Прохоровки танковый корпус СС вел с 10 по 15 июля. В это время также продолжались бои между немецким III танковым корпусом немцев и советской 69-й армией южнее и юго-восточнее Прохоровки. 12 июля там были введены две механизированные бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса, отдельный танковый полк и одна танковая бригада 2-го гвардейского танкового корпуса, объединенные в группы генерала К.Г. Труфанова. Все эти соединения подчинялись штабу армии Ротмистрова и насчитывали 161 танк, втом числе 116 Т-34, 45 Т-70 и 11 САУ, а также 28 противотанковых орудий. Кроме того, их поддерживала 96-я танковая бригада 69-й армии, имевшая 20 танков.

Труфанову также придали 10-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду, имевшую 60 пушек ЗИС-2 (57-мм) и ЗИС-З (76-мм), ранее частями входившую в состав 18-го и 29-го танковых корпусов. На отражение наступления немецкого III танкового корпуса первоначально направили подходивший к Прохоровке 1529-й тяжелый самоходный артиллерийский полк, имевший на вооружении самоходные артиллерийские орудия калибра 152 мм и предназначавшийся для усиления 29-го танкового корпуса. Этот полк в конце концов прибыл в район Прохоровки, но только в 18.00 12 июля, когда было уже слишком поздно. Да и снарядов у 1529-го полка было не густо — всего один боекомплект, и прибыл полк без тыловых служб. В результате получилось, что утром 12 июля армия Ротмистрова имела в резерве только 10-ю гвардейскую механизированную бригаду и 24-ю гвардейскую танковую бригаду 5-го гвардейского механизированного корпуса. Они насчитывали 96 танков и 4 СУ-76. Тяжелых самоходных артиллерийских установок СУ-122 в частях 5-й гвардейской танковой армии у Прохоровки осталось не более десятка. Получилось, что в момент начала Прохоровского сражения армия Ротмистрова была лишена большей части своей противотанковой артиллерии, в том числе такого мощного, хотя и не очень эффективного средства, как СУ-152. Не исключено, что, если бы Ротмистрову удалось бы массово применить против танков Хауссера противотанковую артиллерию, соотношение потерь было бы более благоприятным для советской стороны. Если бы контрудар был отложен хотя бы на сутки, то, вероятно, большую часть противотанковой артиллерии из отряда Труфанова удалось бы вернуть под Прохороку и пополнить ее боезапас.

180 танков отряда Труфанова вместе с тремя стрелковыми дивизиями 69-й армии 12 июля в районе Шахово — Александрова сражались против немецкой 19-й танковой дивизии, в которой к этому времени в строю осталось всего 14 танков — 11 Т-3 и 3 Т-4, и 503-го отдельного батальона тяжелых танков. Утром 11 июля в нем было 23 боеготовых «тигра». Данных на 12 июля нет, но можно предположить, что число боеготовых машин к этому дню уменьшилось, так как «тигры» часто выходили из строя по техническим причинам. Другие две танковые дивизии III танкового корпуса — 6-я и 7-я, имевшие в общей сложности в строю около 50 Т-3 и Т-4, вместе с 228-м батальоном штурмовых орудий, у которого в строю было 19 «Штугов», сражались против еще трех стрелковых дивизий 69-й армии.

У Шахово 12 июля, вдень Прохорове кого сражения, произошел трагический инцидент. 53-й гвардейский отдельный танковый полк 5-й гвардейской танковой армии, посланный в составе сводного отряда генерал-майора К.Г.Труфанова на помощь 69-й армии генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина, не имея точной информации о расположении своих и немецких войск, не озаботился выслать вперед разведку. Разведкой, надо сказать, советские военачальники предпочитали не утруждать себя ни до Курской битвы, ни в ходе нее, ни после. В результате танкисты 53-го гвардейского отдельного танкового полка с ходу открыли огонь по боевым порядкам 92-й стрелковой дивизии и танкам 96-й танковой бригады, оборонявшимся в районе Александровки, в 24 км юго-восточнее станции Прохоровка. Одновременно советские штурмовики, высланные для поддержки атаки 53-го гвардейского отдельного танкового полка, обстреляли 92-ю стрелковую дивизию с воздуха. Пройдя с боем сквозь своих, полк наткнулся на наступавшие немецкие танки и после короткой перестрелки начал стремительно отступать, смяв при этом и увлекая за собой отдельные группы советской пехоты. Следовавшая к линии фронта вслед за 53-м гвардейским отдельным танковым полком противотанковая артиллерия приняла танки 96-й танковой бригады за немецкие, преследующие 53-й полк, и уже собиралась расстрелять их. Но тут, к счастью, вмешались старший офицер Генерального штаба подполковник Соколов и командующий артиллерией 35-го гвардейского стрелкового корпуса и предотвратили еще одну трагедию. Командующий 69-й армией в специальном приказе назвал все происшедшее «безобразиями».