Гарем-академия 5. Императрица - Варвара Мадоши

его номер. Но тогда боязнь сбить брату настрой на экзамен казалась весомым соображением, сейчас странно это вспоминать. А потом… потом, Даари осознала, она боялась сказать ему про Тарика. Оттягивала, как будто Тарика могли спасти за пару часов, и тогда вообще не придется ему ничего говорить — Инге ведь такой нервный, будет переживать!

И наверное тем самым причинила ему лишнюю боль. Ведь он, наверное, еще со вчерашнего дня названивает и пишет Тарику на личный магфон, и не может до него достучаться…

Собравшись как следует, Даари набрала номер брата.

— Да? — спросил голос Инге, и она даже задохнулась.

Оказывается, она так соскучилась по своим!

Дракон — да, он тоже стал для нее очень важен. Она полюбила его, хотя клялась себе не допустить такого. Еще недавно она готова была отдать за него жизнь. (Странно, да? Она тогда даже не понимала, что любит его.)

Но братья — это все-таки по-настоящему семья. Совсем-совсем по-настоящему, на том уровне, который Дракон пока еще не занял и вряд ли когда-то займет; для этого нужны совсем другие обстоятельства, а не теплые свидания пару раз в неделю!

Всего по одному слову Даари заметила, что голос Инге порядком изменился с тех пор, как она последний раз его слышала. Голоса юношей в восемнадцать-девятнадцать лет, бывает, меняются очень быстро, из неуверенных в себе, почти подростковых, становясь почти или совсем взрослыми. Вот и тут вышло так. Но все же он остался тем же самым Инге, ее младшим братишкой, которого она в три года ненавидела — а в шесть защищала от соседских хулиганов больше себя размером.

— Это я, Дайки, — сказала Даари, преодолевая комок в горле. — Я жива.

Инге разразился матерной тирадой, которой она от него не ожидала, и повесил трубку.

Даари недоумевающе уставилась на экран магфона. Что за?!..

Она перенабрала.

— Инге, какие демоны тебя укусили?!

— Это правда ты? — охнул Инге, и голос его снова стал даже не прежним, а почти детским, такие растерянные интонации в нем зазвучали. — Сестрица Дайки?!

— Я, я, — Даари почувствовала, как к горлу подкатывали слезы. Она почти не думала о братьях в плену, там ее мысли были сосредоточены на том, чтобы выжить. Вспоминала Дракона, вспоминала Гешвири — но не их.

— Но как же… слушай, как… поверить не могу! Где ты была? Что случилось? Ты можешь вообще сказать? Как твоя беременность?! Это тебя Владыка все-таки спас?! Тебя тем ритуалом в другой мир унесло, и он тебя вытащил?! Где ты? Тебе нужна сейчас помощь?!

Даари задохнулась. Вторая неожиданность после ругани: ничего себе фантазии в стиле Тарика! Какой нафиг другой мир? (Что за ритуал он имел в виду, она сообразила почти сразу, благо, прочитанная информация была еще свежа в памяти).

— Никакого другого мира, меня похитили психи для экспериментов, я сама себя спасла. Помощь мне не нужна, я в безопасности, вокруг куча боевых магов и все такое. Беременность разрешилась благополучно, вон, спят сейчас, — она умолчала, что девочки спят на дне лохани колечками, и Даари время от времени нервно присматривалась, шевелятся ли жаберные крышки (совсем крохотные, но разглядеть можно!) и работают ли заклятья аэрации. — Владыка в курсе. Подробнее рассказать не могу.

— Это связано с той фигней, что сейчас творится? — спросил Инге неуверенно. Потом перебил сам себя: — Ну конечно, связано, идиотский вопрос… Слушай, а ты не знаешь… нет, откуда, — он снова себя перебил.

— Если ты про Тарика, то знаю, — сказала Даари. — С ним большие неприятности. Я снова не могу сказать больше…

— Это ведь он на видео, которое гуляет по Сети? — перебил Инге. — Я еще сразу подумал…

— А что гуляет?

— Парень, похожий на него, на крыше какого-то дома проводит экспресс-ритуал и превращается в страховидлу… Блин, Дайки, как он умудрился?! Как я проглядел?! И что, его правда эта тварь утащила?

— Инге, серьезно, об этом не стоит говорить по магфону! Я тебе одно могу сказать: над его спасением работают… Как ты сам, как у тебя дела?

Последняя фраза прозвучала почти фальшиво: как будто из нормального, обычного разговора. Явный диссонанс с тем, что их сейчас заботило. Но Инге сказал:

— У нас почти нормально уже. Экзамен в Университете перенесли, там часть народа попыталась устроить что-то вроде демонстрации, была большая драка — но это вчера. Я совсем с краю попал, у меня только пара синяков и ногу потянул, пустяки. В зоопарке вообще все тихо.

— Что значит, с краю попал? — встревожилась Даари. — Что значит, ногу потянул?! Ты был у лекаря?

— Я сам почти что лекарь… ну, скоро буду. Не волнуйся, реально мелочи.

Даари чуть не зарычала от раздражения. Иногда Инге поразительно напоминал ей Тарика. Что, по идее, не должно так уж сильно удивлять — но все-таки удивляло. Лекарь он! Почти! Только что первый курс ветеринарного отделения закончил — нет, даже еще не закончил на самом!

И это совсем без магических способностей.

Они поговорили еще немного. Вроде и новости друг другу рассказывали, но дело затрудняло то, что Даари почти совсем ничего не могла сказать Инге о том, что реально происходило с ней. А Инге не хотел говорить о своем, отмахиваясь: «Да что там, учился, работал, пытался Тарика хоть иногда вытащить погулять на набережную… Ничего особенного, короче». Даари вспомнила, как навещала в больнице Беорна, своего старого напарника по Управлению технических работ. Тот с удовольствием пересказывал Даари все сплетни за себя и за жену, вместо того, чтобы вытягивать из нее подробности ее встречи с Владыкой. Сейчас она бы дорого отдала за такой же эгоцентризм от брата! Ей-то как раз очень хотелось чего-то нормального, обыденного: послушать, какие предметы у него любимые и почему, какой экзамен был самый сложный, какой препод — самый противный…

Но Инге, пораженный в самое сердце «воскрешением» любимой сестры, не мог говорить ни о чем другом, кроме ее дел, это очень сильно чувствовалось. Он то и дело запинался и встревоженно спрашивал: «Это правда ты? А видео включить можешь?» Однако скорость связи в Толосси оставляла желать лучшего, и видео не подключилось. Даари быстро щелкнула и послала Инге свою фотографию. При этом машинально выбрала такой ракурс и фон, чтобы по ним нельзя было понять, где она. Эта паранойя получилась уже машинальной: уже