Избранная - Кристин Каст

— Тебе, — прошептал Лорен, не сводя с меня пристального взгляда.

— Тебе… — повторила я. — Я тебе верю.

— А я счастлив, что ты носишь мои сережки.

И прежде чем я успела что-то сказать, он наклонился и поцеловал меня. Его поцелуй был глубоким, и губы долго не отрывались от моих губ. Язык его коснулся моего языка, и я почувствовала вкус вина с соблазнительной ноткой свежей крови.

Не помню, сколько прошло времени, прежде чем мы отстранились друг от друга. Помню только, что глаза Лорена потемнели, и он тяжело дышал. Вам интересно, что чувствовала я сама? Не знаю. Меня больше не было. Я растворилась в Лорене.

— Нужно как можно скорее отвести тебя в общежитие, иначе я не сдержусь и унесу тебя к себе. Навсегда, — прошептал он.

Я напрягла весь свой блестящий интеллект, чтобы сказать что-нибудь выдающееся, и выдала:

— Ладно.

Лорен снова взял меня за руку и переплел свои горячие пальцы с моими. Мы вышли в сумрачное холодное утро и зашагали к общежитию, тесно прижимаясь друг к другу. Мы молча поднялись по ступенькам, Лорен распахнул передо мной дверь. Огромный холл был пуста. Я посмотрела на часы — и моргнула. Неужели уже девять?

Лорен торопливо поднес мою руку к губам, поцеловал и отпустил.

— «Прощай, спокойной ночи, желаю я тебе сто раз. Мне ночь сто раз мрачней без твоего сиянья. Как школьники спешат уйти от книг, так радостно любовь к любви стремится. Как школы вид печалит взор их, Так тяжко ей с любовью разлучиться».

Я не сразу узнала строчки из «Ромео и Джульетты», а когда поняла, то совсем растерялась. Неужели Стиви Рей была права, когда говорила, что мы с Лореном — совсем как Ромео и Джульетта? Значит, он меня безумно любит? А я его — тоже? Я почувствовала, как лицо мое снова вспыхнуло от волнения.

— Спокойной ночи, — еле слышно пробормотала я. — Спасибо, что позаботился обо мне.

— Всегда к вашим услугам, моя госпожа, — улыбнулся Лорен. — Адью!

Он церемонно мне поклонился, прижав к сердцу сжатый кулак, как издревле воины приветствуют свою Верховную жрицу.

Видели бы вы эту Верховную жрицу! Стояла, улыбалась и краснела до ушей, как дурочка. Спасибо, хоть не захихикала!

Наконец Лорен ушел.

После пережитого шока и сумасшедших поцелуев Лорена у меня голова шла кругом, поэтому по лестнице я поднималась, тяжело опираясь на перила. По-хорошему надо было бы зайти проведать Афродиту, но я настолько устала, что у меня просто не хватило сил. Тем более что перед сном меня ждало еще одно очень тяжелое дело.

Ввалившись в комнату, я первым делом залезла в мусорную корзину и отыскала на самом дне две половинки кошмарной открытки, которую мамочка со злотчимом прислали мне на день рождения.

Я сложила обрывки на полу, и к горлу снова подступила тошнота. Память меня не обманула. На открытке был изображен грубый деревянный крест с прибитым к нему свитком. Кровавые буквы дополняли пугающее сходство со страшной картиной, намертво врезавшейся в мою память. Это было слишком похоже на то, что сделали с профессором Нолан, чтобы быть просто случайным совпадением.

Как говорит бабушка — не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Тем более что завтра у меня может элементарно не хватить духу. Я решительно схватила телефон, набрала полную грудь воздуха и набрала знакомый номер. Мама ответила после третьего звонка.

— Алло! Да благословит Господь ваше утро! — жизнерадостно прощебетала она, и я поняла, что мамочка забыла взглянуть на имя звонящего.

Ну что ж, ее ждет небольшое разочарование.

— Мама, это я.

Как и следовало ожидать, голос в трубке мгновенно изменился.

— Зои? Что случилось на этот раз?

Еще вчера я бы, наверное, расплакалась или разоралась от обиды. Но сегодня все изменилось. У меня не было ни сил, ни желания играть в дочки-матери.

— Где был Джон вчера поздно ночью?

— Что еще за вопросы, Зои?

— Мама, у меня нет времени выслушивать твои нотации! Просто ответь. Что вы делали после того, как уехали с площади Утика?

— Немедленно смени тон, девочка. Ты разговариваешь с матерью!

Я сжала кулаки, пытаясь не завизжать от злости и раздражения.

— Мама, это важно. Очень важно. Вопрос жизни и смерти, понимаешь?

— Ах, избавь меня от этой театральщины! — воскликнула она. Потом нервно и натянуто хохотнула. — Разумеется, твой отец вернулся домой вместе со мной. Мы посмотрели футбол по телевизору и пошли спать.

— Во сколько он сегодня выехал на работу?

— Что за дурацкие вопросы! Отец уехал полтора часа назад, как всегда. Зои, в чем дело? Немедленно отвечай, что ты еще задумала?

Я помедлила с ответом. Рассказать ей? Неферет ясно сказала, что собирается вызвать полицию. Значит, уже сегодня днем об убийстве профессора Нолан будут говорить во всех новостях. Мама все равно все узнает, просто чуть позже. Но я прекрасно знала, что она не умеет держать язык за зубами, и если я расскажу ей, она тут же бросится обзванивать всех своих знакомых и разнесет новости по всему пригороду. Нет уж, пусть все идет своим чередом.

— Зои? Почему ты молчишь? Отвечай сейчас же!

— Смотри новости. Сама все узнаешь.

— Что ты наделала?

В ее голосе не было ни тревоги, ни разочарования, ни даже досады. Только усталая покорность, иными словами — полное равнодушие.

Ну и ладно.

— Ничего. Я тут не при чем. Поищи того, кто это сделал, в своей образцовой семье. Ко мне это не относится. Я больше не имею никакого отношения к ней.

Она мгновенно ощетинилась, а в голосе ее появились истерические нотки.

— Вот именно! Ты для нас всех чужая. Ты сама этого захотела, и я не вообще не понимаю, зачем ты сюда звонишь! И ты, и твоя бессердечная бабушка бросили мне в лицо, что не желаете больше со мной разговаривать! Так чего тебе еще нужно от меня?

— Твоя мама не бессердечная! — машинально ответила я.

— Со мной она именно такая! — рявкнула мама.

— А тебе не все равно? — устало спросила я. — Тебе давным-давно нет до нее никакого дела. Ладно, ты права. Не надо было тебе звонить. Будь счастлива, — сказала я и повесила трубку.

Ну вот и поговорили. Впрочем, в одном она права. Зря я бросилась ей звонить. В конце концов, эта открытка еще ничего не доказывала. При всей своей чудовищности, она могла быть простым совпадением. В конце концов, в Тулсе и Брокен Эрроу пруд пруди крошечных лавочек с религиозными сувенирами и открытками. И сюжеты там всегда одинаковые — или голубки и волны, смывающие следы на песке, или кресты и окровавленные гвозди. Возможно, это еще ничего не значит. Как вы думаете? От всех этих мыслей у меня до тошноты разболелась голова. Я слишком устала, чтобы думать. Вот посплю, а потом попробую во всем разобраться на свежую голову.