Их невинный подарок - Ая Кучер

Ненавижу.

Обломщик.

– Пошли, красивая. У нас ещё миллион планов на эту ночь. И я собираюсь воплотить их всех.

Планы, как же. Хмуро смотрю вслед Клаусу, двигаюсь за ним. Планировщик фигов. Поджимаю губы, недовольно сжимаюсь. У меня внутри тлеющие уголки, кожу прожигают. А мужчина говорит совсем о другом, будто не видел моей реакции.

Это ведь то, чего я хотела с самого начала. Чтобы Клаус не смотрел на меня, не лез со своими прикосновениями. Держался холодно, отстранено. Разве мне нужно было так много?

Да!

Потому что мужчина выполняет мои просьбы именно в тот момент, когда я не хочу? Это нечестно! Так чертовски несправедливо, что обхватываю себя за плечи. Медленно спускаюсь по лестнице, чувствую себя неуместно.

Праздничное вечернее платье, пустой дом и двое охранников. А ещё влажные волосы, которые забыла высушить. Каждый элемент не сочетается, выбивается. Создает хаос.

– Красивая, - Клаус протягивает мне ладонь, помогает спуститься. – Расслабься. Ты выглядишь так, словно я тебя на казнь веду.

– Тут не угадаешь. Ты непредсказуемый.

– Но я не сделаю тебе больно.

Дергаю плечом, не верю в это. Красивые слова, которые ничем не подкреплены. Поступки намного показательнее, но пока всё говорит против Клауса и его брата.

Который…

Ох.

Ник переоделся. И выглядит так, что сердце кульбиты делает. Раз за разом, чтобы неповадно было. Тянет смотреть, ощупывать взглядом, каждую деталь изучать.

На мужчине черные джинсы и такого же цвета рубашка. И ему это невероятно идет. Небрежность и элегантность, в одном флаконе. Ник подает себя так, словно именно такой вид – эталон. Все другие просто неправильно носили рубашки.

Да и сам образ… Втягиваю воздух, крепче сжимаю ладонь Клауса. Даже забыла, что наши пальцы все ещё переплетены. Держусь за одного мужчину, облизываю взглядом другого. И не чувствую себя неправильно.

– Красивая, - Ник отталкивается от камина, пересекает гостиную.

А мне хочется вернуть ему комплемент. Только стыд сильнее желания, заставляет прикусить язык и молчать. Отвернуться, будто Ник всё прочтет в моих глазах.

– Вино или виски?

– Что?

– Пить что будешь? – мужчина кивает на бутылки с алкоголем, поднимает пустые бокалы. – Шампанское я бы оставил ближе к полуночи. Но если ты хочешь…

– Нет! Не хочу. Не думаю, что алкоголь это хорошая идея.

– Против правил? Мы же с этим уже разобрались, красивая. Вопрос в том: ты хочешь или нет?

– Вино. Лучше – вино.

Выпаливаю, не задумываясь. Я не могу отпраздновать Новый год так, как мне хочется. Но Ник дает забытое право выбора, и это хоть небольшая крупица тепла, от которой в груди что-то загорается.

– Мне нельзя крепкие напитки.

– У тебя же нет проблем со здоровьем.

– Нет, но… Я не привыкла пить, меня очень быстро развозит. Так что лучше не надо.

Даже не задумываюсь о том, откуда мужчина знает о состоянии моего здоровья. Стойкое ощущения, что он знает всё. Ник и Клаус, словно досье мое получили, изучили, нашли всё, что интересовало.

Только вряд ли где-то пишут о любимой сладости или сорте чая, который теперь стоял на полке. И на случайность не списать, только не с такими мужчинами.

А по поводу алкоголя – правду ведь сказала. Сколько в моей жизни было вечеринок или встреч с подругами? Раз, два и расчет окончили. А пару напитков могли превратить меня в совсем другую Карину. И напрочь стереть память, покрывая всё толстой корочкой льда, которого было так много в коктейлях.

Ну, не совсем стирая, к сожалению. Яркие, красочные фрагменты оставались. Громкая музыка, легкость в голове. Громкий мужской смех, от которого всё узелками стягивало.

– А куда Клаус ушел? – оборачиваюсь, медленно опускаясь на диван. – Он решил не праздновать?

– Не совсем. Поднимайся, красивая.

– Зачем?

– У камина будет теплее. У тебя волосы влажные, болеть совсем не вовремя. Давай, - мягко сжимает мою ладонь, еле тянет на себя. Не заставляет, но я поднимаюсь. Длинный шлейф путается вокруг ног. – Понести на ручках?

– Иди к черту!

– Без тебя – никак. Только если сама отправишься со мной, составишь компанию.

Сдуваю короткие пряди с лица, недовольно дуюсь. Не понимаю, что происходит с мужчинами. Что-то меняется, незримо, едва уловимо. Но это чувствуется. Клаус всё тот же мудак «мистер холод», но при этом… Тормозит что ли, не давит угрозой наказания. А Ник не прекращает пошлить, даже если намеками, если одним взглядом, от которого всё подбирается внутри. И при этом мне спокойнее…

Ох. Или это я меняюсь? Привыкаю к мужчинам и их повадкам, подстраиваюсь под происходящее. Не пытаюсь сбежать, как делала в самом начале. И поцелуй с ними не кажется худшим наказанием.

– Твое вино, - Ник протягивает мне бокал, а после опускается рядом. – Готова, красивая?

– К чему?

– К новой игре.

– Я не хочу играть!

Выпаливаю, делаю глоток вина. Вкусное, сладкое. С оттенком ягод, от чего появляется приятное послевкусие. Хочется пить и пить, растягивать удовольствие.

Но вместо этого я отставляю бокал, недовольно хмурюсь. Играть с двумя мужчинами – опасно. Особенно, когда на километры вокруг никого нет. Интригой сковывает, ненужным любопытством. В криминальных хрониках подобное любопытство плохо заканчивалось.

Только куда уж хуже?

– Испугалась, красивая? – Ник тянется ко мне, обводит пальцами подбородок. Невесомо, кажется, но отвернуться не позволяет. – Мы ведь уже играли.

– И мне не понравилось.

– Разве? Кажется, ты получила больше удовольствия, чем мы с братом вместе взятые. Сколько у тебя оргазмов было, Кара?

– Это… Это вообще не имеет значения, ладно? Мы не об этом говорили, вообще.

– Да всё об этом, - мужчина придвигается, его пальцы рисуют узоры по плечам. От касаний будто линии молний бегут, разряды несут. – Всё сегодня об этом и о тебе, красивая. А игра всё проще сделает, поможет тебе.

– Мне? Как это?

– Проиграешь, наши желания выполнишь. Но на самом деле, мы ведь с тобой знаем правду.

– Какую?

Переспрашиваю хрипло, думать так сложно. Слушаю речь мужчины, а слова будто кто-то отталкивает, ворует из фраз. Не могу сосредоточится, когда Ник так близко.

Даже вкрапления в радужке могу рассмотреть. Незначительные, едва-едва цвет переливается. Но я вижу. А ещё у Ника ресницы пушистые, на концах выгоревшие. Не замечала, а теперь только на это смотрю.