Дети лампы. Книга 2. Джинн в вавилонском подземелье - Филип Керр

И замер с веслом, как с мечом.

К кому ты стремишься чрез воды Леты?

Ко мне? Но я ни при чем.[1]

— Я ни при чем… — повторил он задумчиво.

— Да уж, — кивнул Джон. — Джалобин прав. Хочется быть ни при чем… Короче, дрожь пробирает.

В последнее время с мальчиком случилось слишком много неприятного и даже страшного, и он начал задаваться вопросом: так ли уж хорошо быть джинн? Не лучше ли оказаться сейчас в Нью-Йорке и заняться чем-нибудь обычным, нормальным? Пусть даже над ним там издевается Гордон Бородавчинс. Кстати, если Филиппе действительно удалось очистить ему лицо от прыщей, может, он перестал быть таким противным? Что ж, это скоро станет известно… если удастся пережить предстоящее испытание и вернуться в школу к началу следующей четверти. Впрочем, в одном Джон был совершенно уверен: ему очень не хватает сестры, ее выдержки и мудрых советов. Когда ее нет рядом… все равно что от него отрезали половину!

— Дрожь, говоришь, пробирает? — переспросил Нимрод. — Иравотум таков, каков он есть Джон. Мундусяне издавна слагали вокруг него дурацкие легенды и мифы, но нас это вряд ли должно беспокоить. — Он бросил взгляд на часы. — Что ж, пора в путь. Сейчас мы все отправимся на смерче в Амман, в Иорданию, а дальше вам придется добираться самим.

— Иордания ведь граничит с Ираком? — уточнил Джон.

— Да. Там надо будет найти уже обычный, человеческий способ переправить вас четверых через пустыню.

Несколько часов спустя они уже поселились в лучшей гостинице Аммана, столицы Хашимитского королевства Иордания. Оставив Джалобина с Джоном в одном из бесчисленных гостиничных ресторанчиков, Нимрод и господин Ракшас отправились искать транспортное средство для следующего этапа пути. Эта гостиница пользовалась популярностью среди британских и американских бизнесменов и журналистов. Некоторые из них также намеревались пересечь границу и попасть в Ирак. Но от историй которые Джон подслушал, поглощая восхитительный гамбургер, на душе у него стало еще хуже. Кажется, путешествие в Ирак может оказать даже опаснее, чем он думал.

— Премерзкое место, — сказал Джалобин, выскабливая чайной ложечкой стенки и дно баночки с детским пюре. Дядин дворецкий не доверял блюдам, приготовленным за пределами Англии, и повсюду возил с собой большой рюкзак, набитый баночками со стерилизованным детским питанием, которое он полагал единственно безопасной пищей в жарких странах. Безопасной-то безопасной, но Джон с отвращением наблюдал, как взрослый человек ест эту бурую размазню под названием «Пирог пастушеский с морковью». И уж конечно лучше маяться животом, чем есть «Лук-порей и цветную капусту с сыром чеддер», от одного запаха которых Джону становится тошно.

— Все-таки зря вы не едите как все, — заметил Джон, откусывая огроменный кусок гамбургера. — Вкуснотища.

— Если ты готов рисковать, это твое личное дело, — отозвался Джалобин. — Кроме того, из многолетнего опыта службы у твоего дядюшки я знаю, что вы, джинн, можете лопать все подряд. Умолчим, что именно. Иначе меня стошнит. За подробностями можешь обратиться к книге, которую написал господин Ракшас. Почитай — поймешь, о чем я говорю.

Тем временем Нимрод нашел водителя, который был готов отвезти Джона, Джалобина и двух собак (не считая лампы с господином Ракшасом) через пустыню в Самарру. Еще до рассвета, в четыре утра, он подал к гостинице автомобиль — большой «мерседес» с дизельным двигателем.

— Вот те на! — Джалобин буквально обалдел, увидев водителя, который торжественно представился как Дарий аль Багдади. — Совсем ребенок! Сколько ж тебе лет, сынок?

Дарий горделиво улыбнулся:

— Мне двенадцать лет, господин.

— И что же, папа позволяет тебе садиться за руль?

— Мой отец умер, — сказал Дарий. — Я теперь кормилец семьи. А вожу я очень хорошо. Сами увидите, господин.

— Все, с кем я говорил, подтвердили, что Дарий — один из лучших шоферов в Ираке, — сказал Нимрод. — Он сам из Багдада и знает путь через пустыню как свои пять пальцев.

— А как насчет телохранителя? — спросил Джалобин. — Вы ведь собирались нанять телохранителя. Где он?

Дарий покачал головой.

— Не нужен телохранитель, — сказал он. — Телохранитель привлекает внимание. Люди подумают, что у нас есть что взять. Лучше не иметь телохранителя.

Джалобин, служивший при Нимроде не только дворецким, но и водителем его лондонского «роллс-ройса», совсем пригорюнился:

— Я ненавижу эту страну.

— Вам понравится Ирак, — заверил его Дарий. — Ирак — очень хорошая страна. Очень хорошие люди.

— Очень сомневаюсь. — Джалобин поджал губы.

Джон пожал руку юному иракцу.

— Хороший у тебя автомобиль, — сказал он и подумал: «Везет же некоторым: двенадцать лет — а он уже машину водит!»

— «Мерседес» — очень сильная машина, очень надежная, — сказал Дарий. — Но в обслуживании дорогая, да и сервис-центры плохие. Этот автомобиль остался от отца. Сам я больше люблю «феррари».

— Я тоже, — согласился Джон.

— Я, когда вырасту, хочу стать гонщиком, — сказал Дарий. — Гран-при. Как Михаэль Шумахер. Шумахер — мой кумир.

— Я его тоже люблю, — опять согласился Джон, хотя предпочитал гонки класса «инди».

У Дария была широкая улыбка и огромная копна жестких черных волос. Они падали ему на глаза, отчего Джону вспомнились знаменитые битлы. Юный шофер был в джинсах и футболке с надписью «ЧАО, КРОШКА». Дарий сказал, что футболку ему подарил один британский солдат. На поясе у мальчика висела кобура, где хранилось не оружие, а деньги, и серебряные ножны, откуда торчал не нож, а пара солнечных очков. На руке у него были поддельные золотые часы «ролекс». Дарию очень понравились Алан и Нил. Он даже сказал, что этих собак за американцев никто не примет. А вот Джону и мистеру Джалобину он настоятельно предложил прогуляться до магазина мужской одежды, который был неподалеку от гостиницы, и купить каждому тобе — длинную, почти до пят белую рубаху — и бишт — широкий халат, который носится поверх этой рубахи.

— Лучше всего, чтоб вас все принимали за арабов, — объяснил Дарий. — Тогда любые бандиты, которые встретятся нам по пути, подумают, что грабить тут нечего.

— А сам ты как же? — спросил Джалобин у Дария. Он чувствовал себя глупо, облачившись в не-привычные длинные обновки. — Ты-то не одет по-арабски.

Дарий засмеялся:

— Верно, но я и так араб. Если мы попадем в какую-нибудь переделку, я заговорю по-арабски, и они меня отпустят. А вот если кто-то заподозрит, что вы англичане или американцы, вас вполне могут ограбить.

Джалобин нервно сглотнул:

— Н-да, пожалуй, ты прав.