Дочери медного короля - Айра Левин

— Я мог бы послать туда частного детектива…

— Это ничего не даст, — покачал головой Гант, — у студентов сейчас каникулы. Пока будут заниматься расследованием, станет слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Когда он узнает, что свадьба отменяется, то не станет дожидаться продолжения.

— Мы разыщем его, — заверил Кингшип.

— Может быть да, а может быть нет… Столько людей исчезают бесследно.

Зазвонил телефон. Кингшип взял трубку.

— Алло, — сказал он, потом долго слушал. — Когда? — спросил он наконец. Ему ответили, и он что-то быстро записал. — Спасибо, мисс Ричардсон, огромное спасибо…

Он положил трубку и повернулся к Ганту. Лицо его казалось окаменевшим.

— Наши брошюры были высланы Бартону Корлису в Колдуэлл, штат Висконсин, 16 октября 1950 года.

— Когда он познакомился с Эллен.

— Но в первый раз, — продолжал Кингшип, утвердительно кивнув, — их ему послали в Блю-Ривер, Айова, 6 февраля 1950 года.

— Дороти, — отметил Гант.

Мэрион застонала.

Гант оставался еще некоторое время после того, как Мэрион ушла к себе.

— Мы все на том же месте, — резюмировал он. — Одни подозрения, но настоящих доказательств нет.

— Будут, — уверенно сказал Кингшип.

— В спальне Пауэлла ничего не нашли? Отпечатки пальцев, может быть, шерстинку от костюма?..

— Ничего. Ни в квартире Пауэлла, ни перед рестораном, где погибла Эллен…

— Даже если нам удастся его задержать, — сказал, вздыхая, Гант, — то любой первокурсник с юридического факультета сумеет освободить его в течение пяти минут.

— Я с ним разделаюсь, несмотря ни на что, — заявил Кингшип. — Не знаю еще как, но разделаюсь.

— Мы должны либо выяснить, как он заставил Дороти написать это письмо, либо найти револьвер, из которого были убиты Эллен и Пауэлл. Все это до субботы.

Кингшип посмотрел на яркую обложку брошюры, которую держал в руке.

— Медеплавильня… — произнес он. — Завтра я должен показать ее Баду. И Мэрион, которая до сих пор ею не интересовалась.

— Он до последнего момента не должен догадываться, что брак не состоится, — предупредил Гант.

— Что вы сказали? — переспросил Кингшип, машинально разглаживая измятую брошюру.

— Я сказал, что Бад до последнего момента не должен знать, что свадьбы не будет.

— Вот что… — Кингшип снова стал рассматривать фотографии медеплавильни. — Он не знал с кем связывается, — тихо произнес он. — Лучше бы он моих дочерей не трогал.

11

Какой великолепный день! Казалось, даже самолету не терпится поскорее взлететь. На его сверкающем боку утреннее солнце ярко освещало медные буквы, составляющие фамилию КИНГШИП, и над ними фабричную марку фирмы: корону из того же металла. На другом конце аэродрома, скучившись, как животные в загоне, толпились пассажиры. Еще бы! Ведь не каждый может иметь личный самолет! Бад сдержал улыбку и с наслаждением вдохнул свежий, бодрящий воздух.

Мэрион и Лео стояли немного поодаль, видимо поглощенные одним из их вечных споров. Бад направился к ним.

— Нет! Я тоже поеду! — говорила Мэрион.

Кингшип отошел.

— Что случилось? — спросил Бад.

— Ничего серьезного. Я не очень хорошо себя чувствую, и отец не советует мне ехать с вами.

— Нервничаешь, милая?

— Нет, — ответила Мэрион, не глядя на него. — Просто не совсем здорова.

— Вот как, — пробормотал Бад.

Это было похоже на Мэрион — плохо себя почувствовать в такой день. Он подошел к Лео.

— Скоро полетим?

— Через несколько минут, — ответил Кингшип. — Мы ждем только мистера Деттвейлера.

— Кого?

— Мистера Деттвейлера. Его отец член нашего административного совета.

Несколько минут спустя на аэродром прибыл высокий молодой блондин с удлиненным овалом лица и густыми бровями. Он поклонился Мэрион, пожал руку Кингшипа.

— Мистер Деттвейлер, позвольте вам представить моего будущего зятя Бада Корлиса. Бад, это Гордон Деттвейлер.

— Мне очень хотелось с вами познакомиться, — сказал Деттвейлер, крепко пожимая руку Бада. — В самом деле, хотелось.

«Ну и тип, — подумал Бад, — как расстилается».

— В дорогу! — сказал Лео. — Право, Мэрион, я предпочел бы, чтобы ты не ехала…

Но Мэрион уже поднялась по трем ступенькам и вошла в самолет. Деттвейлер последовал за ней.

— Прошу, Бад, — сказал Кингшип.

Внутри самолет был светло-голубого цвета. Там стояло два ряда кресел, по три в каждом. Бад сел вглубине справа, Мэрион рядом с ним. Кингшип и Деттвейлер устроились впереди.

Загудели моторы, Бад пристегнул пояс, снабженный, само собой разумеется, медной пряжкой. Самолет покатился по взлетной полосе… Наконец! Никогда Лео не повез бы его на медеплавильню, если бы у него были какие-то сомнения… Бад наклонился к Мэрион, улыбаясь, коснулся ее руки. Она ответила ему принужденной улыбкой, потом снова повернулась к окну.

— Сколько времени займет перелет, Лео? — спросил Бад.

— Три часа, — ответил Кингшип, оборачиваясь. — Может быть, немного меньше, при благоприятном ветре.

Потом он снова заговорил с Деттвейлером.

Баду, впрочем, и не хотелось разговаривать. Глядя в окно, он видел, как убегает земля. Они ехали в медеплавильню… Медеплавильня! Святая святых! Источник всех богатств!

Самолет отделился от земли и стал подниматься…

Он первым заметил на фоне снега геометрические контуры темной громады в конце железной дороги. Потом услышал голос Лео: «Подъезжаем», и смутно осознал, что Мэрион пересела на переднее кресло. Протер стекло, затуманившееся от его дыхания.

Гигантский комплекс скрылся под крылом самолета, потом снова показался прямо под ними: полдюжины плоских коричневых крыш, над которыми поднимались густые клубы дыма. Огромные здания жались одно к другому, не отбрасывая тени под вертикальными лучами солнца. Сбегавшиеся со всех сторон дороги образовывали вокруг них как бы плотную сеть.

Бад повернул голову, не отрывая глаз от исчезавших позади зданий. Внизу опять расстилались покрытые снегом поля и, наконец, начались окраины какого-то города…

У выхода из самолета их ожидал роскошный черный «паккард». Бад сел на откидное сиденье рядом с Деттвейлером и, перегнувшись через плечо шофера, рассматривал белые от снега холмы в конце главной улицы. В бледном небе черные столбы дыма поднимались словно пальцы гигантской руки.

Главная улица переходила в шоссе, тянувшееся между двумя снежными полями, потом в асфальтированную дорогу. У подножия холма ее перерезали рельсы узкоколейки.