Тени Авалона - Алексей Олейников

– И оставишь меня одну?!

Зверодушец поморщился, будто лимон проглотил:

– Так и быть. Только до вечера!

– Зуб даю, молочный, – заверила его Дженни. – Для феи хранила, но тебе отдам.

– Значит, Авалон…

– Один из малых островов Авалона.

– Авалон, – повторил Арвет. – Н-да…

Он сел и принялся развязывать рюкзак.

– Иные искали эту землю десятки лет и целовали, сойдя на берег, – заметил Людвиг. – Иные проклинали, покидая навсегда. Но такой флегматизм я вижу впервые. Что у тебя в мешке, парень?

– Арвет. Еда.

– Что?

– Меня зовут Арвет Андерсен. А в мешке еда. Консервы. Жрать хочу – умираю. В дороге никак не удалось перекусить.

Людвиг подвинул котелок:

– Угощайся. Сегодняшний улов.

Арвет заглянул в котелок:

– Негусто.

– Такова моя охотничья удача.

Пока Арвет ел, Людвиг, не торопясь и не особо стесняясь, его разглядывал. Лас, едва они сошли на берег, ускакал в лес и не показывал носа, но Людвиг не мог ошибиться: это был именно Лас, домашний зверь Дженни Далфин.

Он не видел его со времени штурма Фреймус-хауса, когда обрел Чертову Метку и едва не погиб в схватке с одержимыми.

Людвиг думал, что зверек погиб в этой бойне.

А он выжил, окреп и приплыл за Дженни на Авалон. Да не один, а со спутником.

Людвиг никогда не блистал в хождениях по Дороге Снов, не любил манипулировать вероятностями, и призыв стихий, не считая земли, давался ему с большим трудом. Это не было его сильной стороной. Но, как и всякий член Магуса, он обладал ясным взором и четко различал в пламени жизни этого мальчика радужные искры. Арвет был одним из них, он был членом Магуса. Будь на его месте Марко, Билл Морриган, Юки Мацуда или кто-то из Властных Башни Дождя, они бы сказали куда больше. Они бы не обошли вниманием удивительно ровный цвет его пламени жизни – светло-рубиновый, как солнце на восходе, спокойный и едва выносимый в своей уверенной силе. Заметили бы характерный рисунок радужных искр, который говорил о том, что юноша прошел нестандартную церемонию посвящения. Но Людвиг просто понял, что Арвет человек, он из Магуса и каким-то образом связан с Дженни. Этого ему было более чем достаточно, чтобы разделить со случайным путником трапезу.

Людвиг прожил уже слишком долго, чтобы понять, что все случайности не случайны. Особенно если речь идет о людях Договора, которые умеют жонглировать вероятностями.

«Умеет Дженни выбирать себе спутников, – подумал атлет. – Что зверь, что юноша стоят друг друга. Сразу видно – упертые как паровозы».

Людвиг Ланге никогда не спешил – ни с вопросами, ни с действиями. «Торопись медленно» – таков девиз Ланге, и Людвиг всецело его придерживался. Поэтому он ел с Арветом из одного котелка и поглядывал на парня.

– Что? – буркнул Арвет.

– Думаю, откуда ты взялся.

– Из моря.

Людвиг зачерпнул ложку. Из кустов выскочил Лас с рыбиной в зубах.

– Он ловит рыбу лучше тебя.

– Этот зверь полон талантов, – согласился атлет. – Как и его хозяйка.

Арвет вздрогнул:

– Ты знаешь Дженни?!

– Мы из одного цирка, – пояснил атлет, выбирая остатки ухи широкой ложкой. – Я Людвиг Ланге, силовая акробатика, цирк «Магус». Конечно, я знаю Дженни Далфин. Она на острове Вольных Ловцов.

– А это какой остров?

– Остров Дриад. Больница.

Арвет оглядел высокий берег, поросший золотым сосняком, узкий залив под обрывом, заросли малинника.

– Больница?

Людвиг отставил пустой котелок, шумно потянулся:

– Это же дриады. Им нравится это место, они сделали его таким. Оглядись…

Арвет почесал в затылке:

– Смотрю. Никого не вижу.

– Значит, плохо смотришь. Они повсюду. На этом острове столько же дриад, сколько деревьев. Я чувствую твой огонь, Арвет Андерсен, ты один из нас. Один из Магуса. Значит, ты можешь их увидеть. Просто не хочешь.

– Один из вас, – со странной интонацией повторил Арвет.

Людвиг хлопнул по плечу.

– Просто смотри, думать будешь потом, – он указал в лес. – Они там. Они есть. Открой глаза и сердце.

Арвет прищурился. Солнце золотило кору сосен, изумрудило хвою, выпестрило мшистые кочки – все в порыжевшем листе брусники, темной багровой ягоде, старой слежавшейся хвое, желтой и ломкой. Рядом серый валун ушел в землю, в морщинах и промоинах дождевой воды, его подперла старая сосна, обхватила черными корнями.

Юноша видел густой ток смолы по жилам, следил, как дерево вытягивает черный земляной сок и воду, гонит их наверх, превращает в зеленую хвою, звонкую древесину и бронзовую кору.

А потом он увидел…

Девчонка сидела на валуне, купалась в солнечном пятне, болтала грязными пятками. Зеленые волосы, короткие, колкие, торчали в разные стороны. Девчонка стрельнула в его сторону желтыми глазами, показала язык и исчезла.

Ее смех пролетел по лесу как золотой свет, и весь лес заблистал в девичьих улыбках и смешках, в ручье, лепечущем в овраге, в стройном хоре сосен, за каждой ветвью, в каждой тени таился чей-то взгляд. Юноша вскочил.

Лес был живой, лес дышал и смотрел на него.

– Сколько деревьев, столько дриад – улыбнулся Людвиг.

Арвет зажмурился, потряс головой.

– Это как кататься на велосипеде, – сказал атлет. – Или жонглировать. Единожды научившись, ты никогда не забудешь, как это делается. Ты хочешь перестать их видеть?

– Они везде, – сказал Арвет. – В листве и хвое их волосы. В деревьях их тела. В звоне ручья и пении птиц – их голоса. Получается, что мир живой. По-настоящему живой, понимаете?

– Ты недавно прошел посвящение, – понимающе заметил Людвиг. – Я помню, когда в первый раз услышал голос земли, гул от движения пород, шепот песка… Я мог сутками сидеть в пещере, разговаривая со сталактитами, слушая, как они растут. Ты уже выбрал сословие?

Юноша не ответил. Он смотрел в лицо леса, и тот манил его к себе тенью и светом, шепотом и шорохом.

– Они… я могу с ними поговорить?

Силач пожал плечами:

– Попробуй. Они не очень разговорчивы. Хотя ты молодой, красивый…

Арвет поднялся:

– Тогда я пройдусь.

– Только не увлекайся. Дриады любят смертных, но смертные не всегда могут ответить их любви.

Людвиг подмигнул Ласу и понес котелок вниз к реке.