Рынок для убийства - Фрэнк Грубер

Танкред указал на дверь, ведущую в другую комнату:

— Смежные номера?

— Смотри сам, — огрызнулась она.

Он так и сделал. Дверь была надежно закрыта.

— Удовлетворен?

— Ты знаешь, что меня удовлетворит.

— Давай не начинать все сначала. Это напомнило мне, что, когда я звонила час назад, в твоем номере была женщина.

— Горничная.

— Горничная по имени Таня Марук?

Он поднял вверх обе руки: «Сдаюсь!»

Мгновение Гелена молча глядела на него, потом сказала уже более спокойно:

— Мы тратим слишком много времени на ссоры. Нам надо с этим покончить. Нас ждет впереди большая работа.

— Возможно, не столь уж и большая.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я знаю, где копать.

Ее глаза расширились, затем она прыгнула к Танкреду, схватила его за обе руки, начала тормошить:

— Где? Как ты узнал?

— Да вот знаю, и все!

— И ты уверен?

— Уверен. Если твоя деревня Этцельбург, то я знаю, где могила Этцеля.

— Утром ты этого еще не знал, откуда же знаешь сейчас?

— Немного полетал на аэроплане. То, что нельзя увидеть с земли, можно видеть с воздуха. В Англии таким образом нашли очертания старых римских дорог и фортификационных сооружений. В Месопотамии сделали облет предполагаемых руин и обнаружили могильные курганы. Контуры Этцельбурга проступали настолько отчетливо, как если бы их нарисовали. А в двух тысячах локтей к северу от Этцельбурга есть небольшой прямоугольный могильный курган…

— Где? На моей земле?

— На твоем переднем дворе.

— О боже! — воскликнула она. — Все эти годы сокровища были там, в пределах досягаемости, все годы, пока отец там жил, все века, пока моя семья владела марком…

— Могила все еще там. Но что в ней — это мне неведомо. Может, сыновья Аттилы забрали все сокровища…

— Нет!

— Ради тебя надеюсь, что нет.

Она обвила его шею руками и прильнула лицом к груди. Рыдания сотрясали ее тело. Танкред крепко прижал Гелену к себе, затем поднял и понес к кровати. Она все еще обнимала его. Но ее рыдания вскоре стихли.

Он начал ее целовать, а она плотнее к нему прижиматься. Теперь Гелена принадлежала ему.

В номере было уже темно, когда она сказала:

— Я голодна, Чарльз.

— Я тоже, но я могу обойтись без еды.

— Так не годится, — возразила Гелена. — Теперь у нас все на двоих, таким и должно оставаться.

— Так уж и должно?

— Да, мой дорогой, так и будет. Мы поделим сокровища.

— А как насчет Черного Петера?

— Черного Пе… что ты знаешь о Черном Петере?

— Он твой друг, не так ли?

— Я же говорила тебе, что у меня есть друг в правительстве. Мне просто необходимо, чтобы он у меня там был. Я… познакомилась с ним уже давно и добилась-таки его дружбы.

— Скажи мне кое-что: когда ты пришла ко мне в номер в Париже… что тебе было нужно от меня? Карта?

— Разве это не очевидно?

— Но как ты узнала, что у меня есть карта?

— Мой кузен… майор фон Райзингер…

— Допускаю, он знал, что у меня есть карта, — перебил ее Танкред. — Но как он это узнал?

— Это то, что он никогда мне не рассказывал. Отто был так же сильно заинтересован найти сокровища, как и я. Единственное, что между нами было общего.

— Хорошо. Твой кузен знал, что у меня есть карта. Я допускаю это, хотя мне все еще непонятно, как ему это стало известно. Но кто убил твоего кузена из-за этой карты?

Она покачала головой:

— Ты же сам сказал — тот венгр.

— О, он повязан со всем этим. Правда, как глубоко увяз — не знаю. Я подозревал его в убийстве твоего кузена, но затем, когда вернулся во Францию, обнаружил, что кто-то настучал на меня в Сюртэ. Это тот же самый человек, который приехал и сюда… Он не хотел, чтобы меня арестовали в Германии или во Франции…

— До того, пока не добудет карту. Но потом, когда он забрал ее у Отто?

— Эта карта сама по себе не представляла ценности. Даже вместе с манускриптом она значила очень мало. Если, конечно, не знать, где находился Этцельбург.

— Драгар знает.

— Как и ты… и твой кузен.

Гелена потянулась, взяла его за руку.

— Пожалуйста… не начинай меня подозревать снова. Мне этого не выдержать… Во всяком случае, не сейчас.

Он сел на кровати:

— Давай поедим!

— Только не в Панчеве. В этой «Каване» тебя слишком хорошо запомнили официанты.

— Тогда выбери место сама.

Однако ресторан для них уже выбрали. Когда они спустились в вестибюль, к Танкреду немедленно устремился Милан Тадежерович:

— А я-то названиваю к вам в номер. Вы обещали посетить наше собрание…

— На ночь глядя?

— Мы же не знаем, как долго вы здесь пробудете. Нам так хочется вас послушать, поэтому мы назначили собрание на сегодняшний вечер.

Танкред повернулся к Гелене:

— Это друг Милан Тадежерович… президент «Общества писателей Югославии». Милан, графиня фон Райзингер.

— Восхищен, мадам, — галантно заявил югослав. — Это такое удовольствие — видеть вас, я столько о вас наслышан…

— Я тоже слышала о вас, — сообщила Гелена, обмениваясь рукопожатиями с журналистом.

— Вы присоединитесь к нам, графиня? С господином Танкредом?

Гелена взглянула на Танкреда. Он кивнул.

— Я не против, — ответила она.

— Трапеза состоится здесь, в отеле. Большинство членов общества уже пьют вино, водку и пиво. Если успеют выпить слишком много, то окажутся не в состоянии слушать почетного гостя.

«Общество писателей Югославии» устроило собрание в специальной обеденной зале, способной вместить две сотни человек. И вот уже полчаса, как там собралось столько же, если не больше, человек, заставив бегать взад-вперед целую ораву официантов. Эти югославские писатели были хорошо пьющими людьми. Впрочем, как писатели и в других странах.

Почти половина из собравшихся были женщины, хотя Танкред так и не узнал, были ли они женами писателей или же писательницами.

Тадежерович провел его и Гелену в конец стола, где был установлен микрофон, по дороге представив их дюжине писателей — членов общества. Тадежерович говорил по-сербски, но Танкред уловил знакомые слова «госпожа» и «другарика».