Дикие сердцем - Виктория Клейтон

— Нельзя поступать так по-свински. Мне тоже хочется поговорить с прекрасной соседкой, — Монтегю Барст повернулся спиной к леди Фриск и окинул меня затуманенным взглядом.

Леди Фриск даже привстала. Она выглядела не на шутку обиженной.

Я ожидала дальнейших расспросов о том, охочусь ли я, где и с кем это делаю. Но Монтегю Барст оказался человеком, слепленным из совершенно другого теста. На нем был костюм-тройка с ярким жилетом и галстук-бабочка. Монтегю гордился тем, что гораздо умней своих деревенских соседей. Он жеманно кривил губы, когда подбирал mot juste[37]. Мы долго обсуждали игру сборной по крикету. Так как я не видела ни одной игры, разговор казался мне невероятно скучным.

Я сожалела, что мне попались столь неинтересные собеседники. Правда, столовая оказалась очаровательной — светло-голубые стены и высокий потолок. Еда была очень вкусной. Подобные блюда готовила миссис Поуп, пока Фэй не пожелала кулинарных изысков. Еда была простой, сытной, к тому же свежеприготовленной. Я ела очень много, наверняка потому, что чувствовала себя если не счастливой, то, по крайней мере, умиротворенной. Так спокойно мне не было уже очень давно.

— Клянусь всеми святыми, это было выше моих сил, — сказал Гай, подавая мне бокал с шампанским.

Мы оказались вдвоем в бильярдной. Гай вызвался принести бутылку бренди и забрал меня с собой. Он сказал мадам дю Вивьер, которая висела на его руке все время после обеда, что хочет показать мне замечательный вид на долину. Мадам дю Вивьер недоверчиво улыбнулась и шлепнула меня по заднице своей сумочкой. От неожиданности я пролила кофе из чашки, которую держала в руках. Викторианское окно в бильярдной оказалось широким. На улице уже было темно. Луна спряталась за тучи. Я видела только черную шевелящуюся массу деревьев на фоне темно-синего неба.

— Ты, кажется, не скучал. Напротив, был вполне доволен.

— Мадам дю Вивьер забавная старушка. Мы разговаривали о тебе. Мадам сказала, что ты du chic[38]. Очертания твоих губ говорят о том, что ты должна быть страстной женщиной.

— Насколько обманчивой может быть внешность! Я могу сказать то же самое о ней, но уже на основании линии бровей.

— Есть небольшая разница. Ее брови нарисованы карандашом и будут смыты вечером, а твоим губам вода не страшна. — Гай наклонился и быстро поцеловал меня. — Видишь, губы на месте.

— Не смей!

— Но почему? Ты думаешь, что твой жених где-то здесь, прячется в кустах и рассматривает нас в мощный полевой бинокль?

Сама мысль об этом ужаснула меня. Я немедленно отступила от окна.

— Думаю, что с моей стороны было бы отвратительным флиртовать с другим мужчиной после того, как я так жестоко ранила Алекса.

— Получается, что ты думала об этом. Очень хорошо! Теория мадам дю Вивьер позволяет распознать женщину чувственную. Если женщина постоянно касается своего тела и лица, играет с волосами, в ней скрыта недюжинная страстность. Мы заметили, что за столом ты постоянно поигрывала с мочкой уха.

— Это потому, что я пыталась не слышать отвратительных подробностей, которыми делился со мной старик. Должна заметить, что, судя по всему, мадам дю Вивьер очень нервничала, когда говорила о моей чувственности. Она так и раздевала тебя взглядом.

— Не только взглядом. Я поначалу подумал, что одна из собак уткнулась носом мне в пах. Когда я опустил руку под стол, чтобы отогнать животное, то нашел там горячую руку мадам дю Вивьер.

— О, что за чушь! Ты лжешь!

— Клянусь Богом, это правда. Я нашел вот это на молнии брюк, — Гай показал кусочек лилового искусственного ногтя.

— Как приятно видеть, что ты неплохо проводишь время, — в дверном проеме стоял Амброуз Гилдерой. Я подумала о том, сколько времени он находился там, наблюдал за нами и смеялся. — Я только хотел посмотреть, почему ты так долго не несешь бренди. Хотя кто знает, может, и не надо спешить — Барст и Диринг уже и так еле стоят на ногах.

Когда Амброуз попросил леди Фриск увести женщин в гостиную, лорд Диринг, покачиваясь, доковылял до дверей. Его пьяный взгляд бессмысленно перебегал с места на место. Очень громко, чтобы все слышали, он прокричал:

— Как всегда, опытные полковые лошади вперед!

Непонятно, по какой причине леди Фриск посчитала меня ответственной за эту фразу. Пока мы пили кофе, леди Фриск не сводила с меня строгого взгляда и долго объясняла, что ее дочь Шарлотта хорошо понимает, как опасно потакать мужчинам и бездумно разжигать их аппетиты.

— Sacrebleu![39] — воскликнула мадам дю Вивьер. Она обращалась к пожилой женщине с плоским лицом и выпуклыми, как у пекинеса, глазами. — Что ей вообще известно о мужских аппетитах?

— Мужчины обожают пудинг, — ответила «пекинес». — И побольше джема.

Мадам дю Вивьер казалась обескураженной.

Амброуз взял меня за руку и подвел к окну.

— Гай, выключи свет. Тогда мисс Сванн сможет лучше рассмотреть долину.

Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела волнистую линию холмов на другой стороне долины и звезды, которые мерцали на темном небе в разрывах между тучами. С этой точки долина казалась шире, а холмы выше, чем из Заброшенного Коттеджа. Реки не было видно — она спряталась за деревьями.

— А сейчас смотрите внимательно! — Амброуз крепко сжал мой локоть.

Луна вышла из-за туч и на миг осветила окрестности. Величественные руины возникли на противоположном холме. Призрачный лунный свет играл на узких окнах.

— О, как прекрасно!

Наполовину крепость, наполовину дворец с арочными готическими дверями — это здание представляло собой прекрасный образец творения человеческого гения. Не покрытые крышей стены говорили о его уязвимости. Мрачное величие замечательного сооружения тронуло меня до слез.

— Чудесно, не правда ли? — старик Амброуз, казалось, разделял мое волнение. Его голос дрожал. — Споукбендерское аббатство. Один из древнейших замков в Англии. Сейчас здание превратилось в руины. Помните бахвальство тщеславного Озимандиаса: «Мое имя Озимандиас, король королей. Смотрите на мои творения, великие, и пусть оставит вас надежда!»[40].

Внезапно в комнате загорелся свет. Прекрасный вид, который простирался перед нами, исчез. Мисс Глим стояла в дверном проеме. Мои глаза, которые ослепил яркий свет, воспринимали ее лицо как сочетание темных и светлых пятен.