Любовь вхолостую - Наталья Рощина

— Вы курите? — тихо спросила она. Увидев, что гостья почувствовала себя неловко, поспешила исправиться: — Хотите курить, пожалуйста. Да и ты, Вадюша, если хочешь, тоже.

— Нет-нет, — отмахнулась Вероника Сергеевна. Посмотрела на Валю. — На этом наши новости не исчерпаны.

— Интересно, что еще может происходить на свете? — апатично спросила Степанида.

— Валюша скоро подарит нам маленького, — ответила Маковецкая, с нежностью посмотрев на взволнованную Валю.

Та повернулась к сидящим в комнате и улыбнулась. Реакции со стороны матери не было никакой. Она опустила глаза и медленно положила письмо в конверт. Ее мысли все еще были заняты тем, что она только что прочла. Ей нужно было свыкнуться с мыслью, что Сергея нет. Разве может еще что-либо происходить на белом свете? Смысл сказанного Вероникой Сергеевной не дошел до нее. Валя растерянно посмотрела на мужа, Маковецкую. Те тоже не знали, как продолжать разговор. Степанида невидящими глазами посмотрела в окно.

— Если бы вернуть все назад… — она сказала это с такой горечью, что всем стало ясно: она не может вырваться из ярко вспыхнувшего в памяти прошлого.

Валя подошла к матери и обняла ее. Стала гладить поседевшие, мягкие волосы. В ответ та крепче прижалась к ней и закрыла глаза. Вадим неловко завозился на стуле, вилка со стуком упала на пол. Все тотчас посмотрели в его сторону. Белов развел руками: мол, случайно, простите. Но этот режущий тишину звук словно пробудил Степаниду. Она отстранилась от Валюши, подошла к столу и молча стала наливать в стопки привезенную гостями водку. Конверт с письмом и фотографией бережно положила в карман фартука, который забыла снять.

— Присаживайтесь наконец к столу. Есть столько поводов, чтобы поднять эти рюмки. — Через минуту все стояли в ожидании тоста. Разумеется, первой должна сказать Степанида. Она не заставила себя ждать. — Давайте сначала за Сережу. Столько лет никто не говорил со мной о нем. И вот я не только получаю долгожданное письмо, но и знакомлюсь с женщиной, которая вырастила мою первую любовь. Я уже не знаю, что я чувствую сейчас. За долгие годы перегорело, переболело сердце. Одно осталось неизменным — никогда не жалела о том, что частичка Сережи навсегда осталась со мной. Не хочу вспоминать, что пришлось пережить, прежде чем все успокоились. Почесали языки, простили меня и полюбили мою дочь. Это должно было произойти, ведь Валюша словно вобрала в себя все лучшее, что было в нас. — Степанида обвела всех взглядом. — Простите мою многословность. Так хочется высказать все, о чем долго молчала. Давайте сперва выпьем за Сережу. Пухом ему земля.

Они выпили до дна, все, кроме Валюши, она только пригубила. Ей очень хотелось есть. Казалось, она съест все, что стоит на столе. Признаки ее положения давали о себе знать. Когда Вадим поинтересовался, что ей положить, она шепнула: «Все». Белов улыбнулся. Степанида предложила тост за Веронику Сергеевну. Потом за Валю, ее будущего ребенка. За Вадима, за счастливое воссоединение семьи. Вадим извинился и поднялся из-за стола. Накинул куртку и вышел на крыльцо покурить.

— Мне бы очень хотелось побывать на могиле Сережи, — обратилась Степанида к Веронике Сергеевне. — Но к этому я пока не готова. Не могу себе представить, что увижу его фотографию на холодном мраморе. Такая нелепость, несправедливость…

— Пятого числа мы были там с Валюшей. Это день рождения Сергея. Вот тогда все и выяснилось. Почему вы не дали девочке его фамилию? — спросила Маковецкая. — Отчество только.

— Я не думала, что имею на это право без разрешения. Сейчас жалею об этом, хотя… Дочка теперь и не Смирнова, и не Нестерова.

— Знаю, фамилия ее мужа красива, — улыбнулась Вероника Сергеевна. — Кого он хочет: мальчика или девочку? — спросила она Валю.

— Он ничего не говорил об этом. Просто стал ко мне присматриваться. Каждое движение контролирует, слова. Он очень внимательный, хотя и непростой человек. С ним интересно, но порой сложно. Иногда мне кажется, что я ему не нужна. Что он играет в игру, правила которой известны только ему. — Голос Вали становился все тише.

— Ты мнительна, как все беременные. Выбрось из головы ерунду. Простите меня, я ужасно нервничаю. Курить хочу, кажется, что и спичку к сигарете не поднесу. Руки дрожат. Я покину вас ненадолго.

Маковецкая надела свой кожаный плащ и присоединилась к Вадиму.

Когда Валя подошла к окну, она увидела, что они оживленно что-то обсуждают. Обернулась к маме.

— Скажи, тебе верится, что все происходит на самом деле?

— Нет, девочка. Как будто участвую в спектакле. Отыграю и снова займусь своими делами.

— У меня было такое же ощущение, когда я стала хозяйкой в доме Вадима. Даже сейчас я говорю, что это его квартира. Я еще не совсем уютно чувствую себя там. Хотя, что я сравниваю… Мамочка, поедем сегодня, если хочешь. Переночуешь у нас. Ермолов отвезет тебя на край света, только попроси.

— Нет, нет. Это будет жестоко по отношению к нему. Он столько лет ждет, надеется. Хороший, добрый, честный человек. Только мое сердце больше не способно полюбить, а обманывать его и принуждать себя не хочу. Я приеду сама. Дай мне свыкнуться со всем, прошу тебя. Я не до конца осознаю происходящее. Вот вы уедете, я снова останусь одна и подумаю обо всем. Знаешь, я так привыкла к мыслям о невероятной встрече с твоим отцом, что теперь… Я всю жизнь готовила себя к тому, что это произойдет. Столько слов разных собиралась ему сказать. Столько снов пересмотрела о нашей с ним удивительной встрече. Теперь образовалась пустота. Мне больше нечего ждать.

— Ну что ты, мама! А становиться бабушкой ты думаешь?

— Не обижайся, доченька. Каждый день буду молить Бога о том, чтобы все у тебя было в порядке. Чтобы ты, ребенок были здоровы. Чтобы Вадим оказался именно тем мужчиной, который достоин тебя, твоего золотого сердца. Всегда готова помочь. Я ведь знаю, что такое растить ребенка. Надеюсь, что в полной семье это происходит легче. Настраивайся на долгий путь труда, бессонных ночей и порой отказа от собственных желаний.

— Я так хочу этого ребенка. Пусть он будет похож на Вадима. Такие же голубые, яркие глаза, черты лица. Он ведь такой красивый, но иногда мне кажется, что его лицо — маска, скрывающая какое-то уродство.

— Чур тебя, Валя, говоришь непотребное! И сама ты, как яблочко наливное.

— Сейчас возьму зеркальце и начну, как в сказке: «Я ль на свете всех милее…»

— Без любви к себе ничего путного не выйдет. Это я сейчас такая умная стала. Раньше тоже смотрела на Сергея, как на божество, думая, что такой невзрачной, деревенской девчонке невероятно повезло.

— Это ты-то невзрачная? — искренне возмутилась Валя.

— Вот видишь, о том же и я тебе толкую. — Степанида обняла дочку. — Сейчас вернутся наши курильщики. Долго они там беседуют, дают и нам возможность поговорить. Только нам и дня мало будет, если разговоримся, правда? Так вот, доченька, спасибо тебе за сегодняшний день.

— Мне-то за что?