Телохранительница - Владимир Колычев

— Забудь, — вздохнула она. — Но если ты меня бросишь, я не успокоюсь, пока не отомщу.

— С тобой опасно иметь дело!

— Я рыжая… Бойтесь рыжих! — невесело улыбнулась она.

— Ну, не такая уж ты и рыжая…

— Но ты все равно бойся… меня бросить…

— А если не брошу?

— Преданней меня ты никого и никогда не найдешь.

Алиса задержала дыхание, повернулась к Жаку, обняла его и крепко поцеловала в губы. Он вернул ей этот «подарок» обратно, она засмеялась и еще крепче прижалась к нему.

Жак отомстит Важаеву прямо сейчас. Для этого достаточно было заявить Патрику, что из-за этого козла бизнес Западного района отказывается обслуживаться в «Алтанай-Банке». Но говорить об этом Алисе Жак не стал. Во-первых, он пока что не собирался идти против Захара, а во-вторых, ни к чему наказывать Важаева. Не откажись он от Алисы, она бы и сейчас жила с ним… Но сейчас об этом не хочется думать. Алиса такая жаркая, соблазнительная…

Директор комбината явно считал себя большой величиной. На Жака он смотрел свысока. Спесью не брызгал, холодом от него веяло, как от открытого морозильника.

— Глеб Андреевич, я вас очень уважаю. Более того, я вам очень доверяю, — сказал Жак, с улыбкой глядя на него.

Суховаров едва заметно скривил губы. Он принял эти слова за признак слабости.

— Никто не знает, что я убил Джина. В этом я могу признаться только вам. — Жак продолжал улыбаться, пристально глядя на директора.

— Разве Джина убили? — задумался тот.

— И Джина, и Карпа, и Мурзу… С Рябым не повезло. Его застрелили менты. Мы заманили его в ловушку, там их приняли менты. Рябой повел себя глупо… Жаль, я так хотел пристрелить его лично.

— Зачем ты это мне говоришь? — занервничал Суховаров.

— Ну, я же говорю, что доверяю вам… А вы мне?

— Это все пустой разговор, — отрезал директор.

— Не верите вы мне, Глеб Андреевич… Но ничего, я вам докажу.

— Не надо мне ничего доказывать!

— Так по-любому придется на место ехать. Откапывать, смотреть.

— Что?

— Что откопаем, на то и посмотрим… Я их всех в снегу закопал. Сами видите, какие сейчас морозы. Они там все как живые лежат. Как будто для потомков заморозили. В назидание.

— Кого заморозили?

— Джин, Мурза, Карп… Теплая компания в холодном снегу. Теплая компания для вас, Глеб Андреевич. Поверьте, глядя на этих милых ребят, вам не страшно будет умирать.

— Умирать?! — взвился Суховаров.

— Глеб Андреевич, ничего личного! — продолжал куражиться Жак. — И наказывать вас никто не собирается. Просто вы должны знать, что война за наш Западный район была страшной и тяжелой. И я в этой войне победил. Джин вам расскажет…

— Какая, к черту, война? — вскипел Суховаров. — Я сейчас вызову охрану!

— Глеб Андреевич, ты идиот, — хлестко, но без всякого надрыва произнес Жак. — Тебе не место в директорском кресле. Надо ставить вопрос перед советом директоров: или владельцы комбината тебя снимают с должности, или они отправляются в снег. К Джину.

— Ты даже не представляешь, какие там люди! — окончательно разволновался Суховаров. Наконец-то Жак смог пронять этого тугодума.

— Какие там люди? Обычные, смертные… Жизнь так устроена, все люди в ней умирают. И я тоже умру. Но сначала убью тебя, Глеб Андреевич. И хозяев твоих тоже убью. Ну, если они не хотят спокойно жить.

— Кто не хочет спокойно жить?! — Суховаров заколотился от возмущения.

— Ну, если вам не нужна охрана, значит, вам не нужна спокойная жизнь… Следишь за логикой?

— Это не логика — это беспредел!

— Беспредел родился вместе с человеком. Хочешь жрать — убей!..

— Ты хочешь жрать?

— Не меньше, чем ты.

— Я не убиваю! Я зарабатываю!

— Ты уже заработал. На гроб с музыкой. Но раз уж ты выбрал нашу компанию, гроб с музыкой откладывается на глубокую старость… Или нет?

— А Джина действительно убили? — после долгого, напряженного молчания спросил директор.

— Поверь, война была страшной не только для него. Мой главный босс до сих пор в больнице.

— Есть еще и главный босс? — скривился Суховаров.

— Я держу Запад, Захар держит и Запад, и Восток.

— Я не знаю, кто такой Захар. — Директор помолчал немного, потом добавил: — Но пять процентов от прибыли — это много!

Жак резко повернулся к Суховарову спиной и направился к двери. Чем ближе он к ней подходил, тем больше ему хотелось остановиться и наорать на этого урода. И наорать от чувства собственного бессилия. Столько наговорил ему, застращал, а все без толку.

Но он не остановился, не наорал. Зато у Суховарова не выдержали нервы. Жак уже открывал дверь, когда он крикнул:

— Ну хорошо!

Жак повернулся и подмигнул ему с ухмылкой сытого хищника. Пять процентов от прибыли огромного комбината — это реальные деньги. И за них он готов обеспечить реальную охрану.

Домой Жак вернулся поздно. И с охраной. Как ни крути, а наговорил он много против уважаемых людей, которые владеют комбинатом. А у них наверняка имеются связи в криминальной среде. Плюс к тому собственные службы безопасности… Впрочем, киллер мог нагрянуть откуда угодно.

У Джина охрана имелась, он выделил под нее помещение в доме, расположенное сразу возле входных дверей. Жак разместил людей, осталось только решить вопрос с ужином. Но Алиса к нему не выходила, и пришлось самому подниматься наверх.

Он нашел ее в спальне, она полусидела на кровати и, скрестив руки на груди, смотрела в экран телевизора. И делала вид, что не замечает его.

— Это что, бунт на корабле?

— На корабле без капитана, который где-то шляется.

— Вообще-то у меня работа.

Алиса поморщилась и помахала рукой перед носом. Знает она, какая у него работа.

— Я, между прочим, на шубу тебе сегодня заработал.

— Да, ну тогда у меня сегодня удачный день. — Она сунула руку в тумбочку, вынула оттуда стопку тысячных купюр и швырнула их на кровать.

— Не понял?..

— Я сегодня встретила Важаева, это он дал, чтобы я сняла квартиру. На полгода.

— Квартиру? Зачем?

— Стихи, сказал, читать будет. Будем там встречаться и читать стихи.

— Я серьезно! — нахмурился Жак.

— И я серьезно… Важаев не знает, что я живу с тобой. Да ему, в общем-то, все равно. — Алиса выключила телевизор, поднялась. — Гуляш остыл, но я подогрею.