Воспитание чувств - Джорджетт Хейер

Вдова, с которой его светлость был хорошо знаком, приветствовала виконта с насмешливым добродушием, удостоившись в ответ лишь ледяного взгляда да чопорного поклона; молодые повесы, сразу распознав все признаки взбешенного супруга, вдруг стали потрясающе сдержанными в отношении леди Шерингем; и лишь заблудшая жена продолжала вести себя как ни в чем не бывало, когда его светлость присоединился к развеселой компании. Да-да, такое случилось именно с ним, и те, кто привык видеть в Шерри отъявленного кутилу, являвшегося душой любой компании подобного толка, с трудом узнали бы его в церемонном молодом человеке, садящемся за незатейливый стол и одним своим видом превращающем разудалый вечер в нечто унылое и скучное.

При первой же возможности виконт увел оттуда Геро и всю дорогу домой читал ей нотации относительно неуместности ее появления в таком месте и подобном обществе. Она тут же раскаялась, но заявила: миссис Честер, веселая вдова, говорила о дружбе с ним, потому она и решила, что в этом нет ничего предосудительного. Виконт, растерявшись, поспешно заявил, что никакого отношения к их разговору это не имеет, но Геро больше никогда не должна появляться в заведении «Ройял Салун». Девушка торжественно пообещала, что не будет, и на том инцидент был исчерпан.

Но всего неделей позже виконт, по чистой случайности узнавший об очередной выходке супруги, лишь в самый последний момент предотвратил ее появление в притоне, известном под названием «Пиэрлесс Пул»[36]. Она тут же повинилась, как только ей объяснили, что ни одна уважающая себя светская леди ни за что не станет посещать «Пул», и ничем не выразила протеста против того, что вечеринка, на которой она рассчитывала получить удовольствие, оказалась испорченной. Его светлость, тронутый этим, добровольно пожертвовал своими планами, решив отвести молодую жену в «Амфитеатр Эстли», где они посмотрели зрелищную пьесу «Дорогу свободе, или Бегство Сарацин». Это был несомненный успех; Шерри, считавший, что подобное незатейливое действо не способно развлечь его, прекрасно провел время и повеселился от души, чему немало способствовало наивное изумление Геро при виде чудес, творящихся на сцене.

По просьбе жены виконт составил для нее список мест, посещать которые было бы категорически несовместимо с ее достоинством. Она тщательно выучила его наизусть, но он оказался неполным. Вернувшись домой однажды после полудня, виконт обнаружил записку, поджидающую его на столике в холле, поспешно нацарапанную рукой супруги.

«…Дорогой Шерри, – гласило послание, – только представь себе! Гусси Ярфорд, я имею в виду леди Эпплби, нанесла мне визит и предложила замечательную забаву! Мы, переодевшись в самые простые платья, отправляемся на ярмарку Бартоломью[37]. Она говорит, все будет в рамках приличий, поскольку нас сопроводят Уилфред Ярфорд и сэр Мэттью Брокенхерст, поэтому я уверена, ты не станешь возражать, если я опоздаю к ужину».

Виконт испустил сдавленный стон и потерял контроль над собой настолько, что вцепился обеими руками в свои светлые локоны. Друг Шерри, мистер Рингвуд, провожавший его домой, с озабоченной тревогой уставился на виконта.

– Она отправилась на ярмарку Бартоломью! – в отчаянии сообщил ему Шерри.

Мистер Рингвуд, обдумав его слова, покачал головой.

– Это недопустимо, – сказал он. – Дурной тон. Ты не должен был позволять ей.

– Откуда, черт побери, мне было знать, что такая мысль вообще придет ей в голову? Абсолютная сумасбродка! Ну дай мне только добраться до Гусси Ярфорд! Самая неуправляемая сорвиголова во всем Лондоне! Ты же знаешь, несмотря на все свои связи, она не может получить приглашение в «Олмакс» с тех самых пор, как начала ставить весь мир на уши! Что я такого сделал, чтобы навлечь на себя… Однако в том нет вины Геро: о происходящем она имеет не больше представления, чем… чем котенок!

Мистер Рингвуд принялся добросовестно ломать голову над предложенной ему загадкой, после чего поинтересовался, должен ли он понимать своего друга так, что леди Шерингем отправилась на ярмарку Бартоломью с печально известной леди Эпплби?

– Да, да, о чем я тебе и толкую! – нетерпеливо вскричал Шерри. – Похоже, она полагает, что во всем этом нет ничего предосудительного, поскольку, чтоб ты знал, Ярфорды родом из Кента. Она знакома с Гусси вот уже девять лет – со всеми вытекающими отсюда последствиями!

Мистер Рингвуд, вдруг сделавшись очень серьезным, сказал:

– Весьма дурной тон эта леди Эпплби, Шерри. И сам Эпплби тоже. Надеюсь, он-то не отправился с ними на ярмарку. На него совершенно нельзя полагаться. Обязательно что-нибудь выкинет.

– О нет! – отмахнулся Шерри. – Эпплби не отправится. Котенок считает, что я не стал бы возражать против этой затеи, потому что они, видишь ли, взяли с собой Уилфреда Ярфорда и Брокенхерста!

У мистера Рингвуда отвисла челюсть, поскольку он имел несчастье свести знакомство с предприимчивым братцем леди Эпплби, Уилфредом, равно как и более тесное – с сэром Мэттью Брокенхерстом. Справившись с изумлением, он порывисто воскликнул:

– Шерри, старина! Не хотел бы нагнетать обстановку, но этот малый Ярфорд… Право, Шерри, он – сущий дьявол во плоти!

– Проклятье, неужели ты думаешь, я этого не знаю? – взорвался Шерри. – А что касается Брокенхерста… Черт возьми, мне не следовало приглашать его к нам на ужин! Десять к одному, из-за этого Котенок полагает, будто с ним все в порядке! Пожалуй, остается только одно: я отправляюсь вслед за ними! Мне чертовски жаль, Джил, однако тебе придется найти кого-нибудь вместо меня для нашей увеселительной прогулки. Обратись к Ферди! Ты сам видишь, что я ничего не могу поделать!

– Но, Шерри! – запротестовал мистер Рингвуд. – Ты хорошо подумал? Ты же просто не сможешь их отыскать! В такой-то толпе!

– Что ж, я могу хотя бы попытаться, не так ли? – парировал Шерри и проницательно добавил: – Если я хоть немного знаю Котенка, она наверняка сидит в Большом павильоне Ричардсона и смотрит какую-нибудь шокирующую постановку или разглядывает «Ученую свинью» либо еще какую-нибудь диковинку в этом роде!

После некоторого размышления мистер Рингвуд признал подобный исход весьма вероятным. Заметив, что его друг озабоченно хмурится, он, прочистив горло, предположил:

– Знаешь, старина, это не мое дело, разумеется, но она не имела в виду ничего плохого! Только вчера я говорил Джорджу: славная, открытая душа! Наивная и чистая!