Царская доля - Герман Иванович Романов

и пистолетах — такими наемниками в Польше никого не удивишь. Слишком много шляется по дорогам разных ландскнехтов на современный манер, готовых предложить свою шпагу и верность за звонкое золото.

Война ведь идет нешуточная — шведы насмерть сцепились с датчанами, саксонцами, пруссаками и московитами, и потеряли все свои владения на этой стороне Балтийского моря. Однако не уступили и мира не просят — ходят упорные слухи, что собираются высадиться на южном берегу снова, их король все никак не может угомониться по-хорошему. И поддержку ему готовы оказать голштинцы, сильно недовольные датским засильем.

Да вечно пьяный и сумасбродный герцог Карл Леопольд Мекленбург-Шверинский, у которого далеко не ангельский характер, тоже бряцает оружием и грозит своей кукольной армией — для него король Карл давно является кумиром всей жизни. Всюду ему подражает, за что был награжден прозвищем «обезьяна Карла».

Но то только слухи — ведь известно, что царь Петр женил его на своей племяннице, которую теперь супруг постоянно поколачивает. Хотя, как говорят, она на него постоянно лает на всех языках, где только выучила ругательства. Но в германских землях столь «нежным супружеством» никого не удивишь. Порой кровь проливается, причем сварливые жены могут запросто угробить своего мужа — яд им в помощь, и с оплаченным кинжалом убийцы, много таких рогоносцев пало жертвами собственной неосмотрительности, затеяв бракоразводные процессы.

— Так, вон наши шляхтичи.

Фрол чуть скосил глазами — к сидящим за столом шведам подошли три поляка в потрепанных кунтушах, о чем то спросили. Старик швед ответил, и тут же начался скандал. Заорали, и началось, и завертелось.

— Что они так орут то?

— Срубили голову фельдмаршалу, как есть срубили, — Силантий задумчиво приподнял бровь, выгнув ее. — А руки у пана не корявые, срубил начисто! Кровища хлещет, вон и второй швед упал! Кричат виват Августу! Вроде как шведов убивать требуют!

— Выпили, наверно, чересчур много, — Фрол неторопливо отхлебнул из кружки вина. Теперь они говорили исключительно на немецком языке, стараясь обходится немногими словами.

— Через два стола сидят сторонники Лещинских, осмотрительней нужно быть, когда в кабак входишь.

Грохнул выстрел, затем другой, яростно зазвенели сабли. Фрол оказался провидцем — сторонники изгнанного короля, который поддерживался шведами, выразили свое крайнее неодобрение происходящими событиями. Панство схватилось не только за сабли, но и за пистоли. Началась схватка, где только по крикам можно было понять, кто за кого воюет.

— Весело живут поляки, до сих пор решить не могут кто у них монарх, — очередная кружка с вином была так же спокойно выпита, как первая, благо баталия шла на противоположной стороне трактира, втягивая в себя, как водоворот, новых участников.

Истошный женский визг оборвался на высокой ноте, но без хрипа или предсмертного всхлипа — такие вещи любой профессиональный убивец определяет на слух — а два авантюриста уже полгода из драк не вылезали.

— Пся крев!

— Круль Стась!

Фрол задумчиво посмотрел на Силантия — вечер явно переставал быть добрым. О ботфорт что-то ударилось, и генерал посмотрел вниз — к его удивлению круглым предметом оказалась голова уже покойного фельдмаршала Реншильда, глаза старика удивленно взирали на стол.

— А вот это лишнее, зачем ее катать, — выразил он свое неодобрение и отодвинул ногу, но до этого пнув голову обратно. И негромко произнес, внимательно взирая на ход сражения сторонников королей Августа и Станислава, что стало совсем жарким. Теперь уже дрались всем, что под руку попадалось, в ход пошли даже тяжелые лавки, которые просто сметали сцепившихся бойцов группами и поодиночке.

— В дверь нам не выйти, учтите пруссакам и датчанам не место в баталии, в которой решают судьбу польской короны. А потому предлагаю вам выйти через окно, а счет за выпитое пусть запишут на проигравших — добряка трактирщика уже насадили на вертел.

— Вы, как всегда правы, генерал — на чужом пиру всегда тяжкое похмелье. Нужно ехать — тебя ждет король Фредерик.

— Он не ждет, я для него не званный гость, что хуже татарина. Да и вести для него везу не совсем приятные…

Глава 18

— Что у вас, граф?

— Мой кайзер — удивительные новости, — фон Шенборн поклонился, а император Карл с интересом посмотрел на вице-канцлера, еще никогда тот не был так взволнован.

— Прибыло донесение из Москвы, почти две недели в дороге — депеша срочная, гонцы не жалели лошадей. Через все польские земли были подставы — как вы и повелели, ваше императорское величество!

Кайзер Карл от удивления выгнул бровь — огромное расстояние, чуть больше тысячи английских миль, гонцы проскакали необычайно быстро, видимо, новости того стоили.

— Под Москвой состоялось сражение между войсками царевича Алекса, что с марта выбран на трон московитским «парламентом», и полками его отца. Царь Петр разбит, бросил свою армию и бежал на север, судя по всему в свой Петербург.

— Удивительное известие, граф, мы поражены. Вы сильно недооценили моего родственника, когда в прошлом году сказали нам, что он ни на что не способен. О его героическом «анабазисе» по землям нашей империи уже слагают легенды — стычки, шпаги, убийцы, таинственные спутники. Не удивимся, если молодому царю посвятят поэмы.

— Прошу прощения, государь, я совершил ошибку, — граф Шенборн почтительно поклонился, принимая всю возведенную вину на себя — монарху никогда нельзя указывать на его собственные просчеты, ибо он в точности выполнял поручения венценосца. Но таковы правила игры при любом дворе — все ошибки повелителя придворные должны принимать на себя, что он тут же и сделал, выражая мимикой раскаяние.

— Не тушуйтесь, граф, никто не ожидал, что беглый кронпринц окажется настолько прытким и предприимчивым. Что же — нужно будет направить посланнику инструкции вместе с поздравлением. Или он не станет преследовать родителя?

— Мой кайзер, царя Петера от их церкви отлучил патриарх, и предал анафеме. Теперь он по их представлениям, вроде, как и не царь, и не отец Алекса, и его может убить любой подданный. Но у него есть преданная ему гвардия, и северная столица с флотом, и опора на прилегающие земли, достаточно обширные. Да и покоренные прежде шведские владения — Эстляндия, Ингрия, Ливония…

— Не перечисляйте владения моего брата, короля Карла — это его головная боль, а мы посмотрим, как он их попытается вернуть из лап нашего молодого родственника, что уже примостился на московском троне. И, судя по его победам, надеется просидеть там до глубокой старости.

— Мой кайзер, все перечисленные владения, включая Корелу, что отошла от Московии шведам сто лет тому назад, уже не владения Швеции — король Карл решил передать