Растревоженный эфир - Ирвин Шоу

— Ты считаешь, что я не права, Клемент, не так ли? — спросила Элис, в голосе вновь зазвучали нотки неуверенности.

— Нет, я так не считаю. — Арчер решил, что вопрос слишком сложный, чтобы вот так сразу дать на него ответ. Он поднялся с трубкой в руке. — Мне пора.

Встала и Элис.

— Клемент, что я буду делать, если они не позволят мне работать? На что я буду жить? На что будет жить Ральф? — Постаревшая, некрасивая, Элис стояла вплотную к Арчеру, не сводя с него глаз, с глупыми кудряшками, обрамляющими осунувшееся лицо.

— Не волнуйся, — только и смог сказать Арчер, хотя понимал, что проку от такого совета никакого.

— И ты позволишь им уволить меня? — Она схватила его за плечи.

Руки у нее были большие, сильные, Арчер почувствовал, как ногти впиваются в его кожу сквозь материю. Он глубоко вздохнул.

— Я на твоей стороне, Элис. И хочу, чтобы ты это знала.

— Ты позволишь им уволить меня? — повторила Элис, игнорируя его ответ.

Арчер обнял Элис. Ее трясло, он чувствовал, как дрожь волнами пробегает по ее телу. Она не плакала. Под платьем Элис носила корсет, материя скользила по нему.

— Клемент, — голос ее переполняло отчаяние, — ты позволишь им уволить меня?

Арчер поцеловал ее в щеку, прижал к себе:

— Нет. Обещаю тебе.

На мгновение Элис еще сильнее прижалась к нему, потом отпрянула. Она по-прежнему не плакала. Губы дрожали, но глаза оставались сухими.

— Когда-нибудь я скажу, как я тебе благодарна, Клемент. — Она коснулась трубки, которую он держал в руке. — Я рада, что тебе нравится эта трубка.

— Что? — Арчер взглянул на трубку. Утром он взял ее со стола только потому, что в ней не было пепла. И тут Арчер вспомнил, что Элис подарила ему эту трубку, когда он устроил ей роль в своей первой программе, еще во время войны. Эта вересковая трубка стоила больших денег. Однако раскуривалась она плохо и пользовался ею Арчер довольно редко. — Да, она в числе моих фавориток.

В углу на мате стояла на голове полная женщина лет пятидесяти, одетая в шорты и футболку. Ее перевернутое лицо цветом соперничало с помидором, но колени она держала вместе, а пальчики вытягивала. Мистер Моррис, банковский кассир, сидел в позе Будды, переплетя тощие ноги. Арчер лежал на спине, работая над дыханием, и смотрел на миссис Крайтон, которая, стоя над ним, недовольно качала головой.

— У вас путаются мысли, мистер Арчер, — безапелляционно заявила она. — Ваши легкие напряжены. Вы никак не можете сосредоточиться исключительно на дыхании.

Миссис Крайтон родилась в Англии, но потом долгие годы прожила в Индии. И теперь организовала школу йоги на Пятьдесят седьмой улице. Ей уже перевалило за шестьдесят, лицо бороздили глубокие морщины, зато тело оставалось крепким и упругим, как у девушки. Гуляя по городу в веселеньких платьицах, которые она покупала в молодежных отделах универмагов, миссис Крайтон служила живой рекламой своей системы достижения физического совершенства, обеспечивая школе постоянный приток женщин, которые считали, что возраст берет над ними верх, и мужчин, которым врачи советовали бросить курить. Ходили слухи, что в своем кабинете, примыкающем к общему залу, она устраивает таинственные религиозные церемонии, а в семьдесят лет намеревается ухать в Гималаи, чтобы достичь единения с вечностью, но в зале миссис Крайтон вела себя скорее как тренер, а не как жрица, очень напоминая Арчеру Хораса Сэмсона, тренера футбольной команды колледжа, в котором он когда-то преподавал, хотя в лексиконе Сэмсона, когда тот разбирал ошибки полузащитника при отборе мяча, редко появлялось слово «душа». Арчер услышал о миссис Крайтон несколько лет назад на какой-то вечеринке. Тогда в его жизни был трудный период, он мучился бессонницей и согласился бы на любое средство, которое могло предотвратить казавшуюся неизбежной капитуляцию перед секоналом. Случайного знакомого Арчера раньше отличали избыточный вес, нездоровый цвет лица и свистящее, затрудненное дыхание. Но за три месяца, прошедшие с их последней встречи, он похудел на двадцать фунтов, лицо стало розовым, как у младенца, а дышал он теперь глубоко и свободно.

— Причина моих напастей заключалась в кишечнике, — объяснял он, прикладываясь к стакану с соком сельдерея и неодобрительно глядя на поднос с маленькими бутербродами. — Оттуда все шло. Я даже не подозревал о спазмах, которые постоянно корежили мое тело. Собственно, мое тело контролировало меня, а не наоборот. Тогда я пошел к миссис Крайтон. Помимо выполнения других упражнений, теперь я могу простоять на голове пятнадцать минут. И посмотрите на меня. Мне пришлось полностью сменить гардероб. — В голосе знакомого звучала гордость. — А кишечник теперь мой слуга.

И Арчер, пусть и с опаской, обратился к миссис Крайтон. Боготворить ее в отличие от мужчины, которому она вернула контроль над телом, он не стал, не пристрастился и к соку сельдерея, но четырех недель, по два-три занятия каждую неделю, хватило для нормализации сна. Иногда, чувствуя особый прилив уверенности в себе, Арчер даже выполнял простейшие упражнения на ковре в своем кабинете.

Вот и сегодня после беседы с Элис он чувствовал, что час в тренировочном зале пойдет ему на пользу. Дыхание по методике миссис Крайтон действительно требовало полной концентрации, не оставляя места для других мыслей. «Дыхание, — не уставала повторять миссис Крайтон, — первейшая функция всего живого. И раз уж вы здесь, вы должны уделять дыханию все свое внимание».

Вот Арчер, одетый в спортивный костюм, и лежал на мате, пытаясь сосредоточиться исключительно на дыхании.

— Нет, — качала головой миссис Крайтон, не отрывая от него глаз. — Это не то. Представьте себе, что ваше тело стало жидким. Превратитесь в волну. Почувствуйте безграничность…

Может, в Индии и можно почувствовать безграничность, думал Арчер, с трудом сдерживая улыбку, но вот превращаться в волну на Пятьдесят седьмой улице…

— Мистер Арчер, вы регрессируете, — чеканила слова миссис Крайтон. — Ваша концентрация никуда не годится. Ваше внимание раздвоено, раздвоенность — первопричина напряженности, а от напряженности недалеко и до болезни.

И с суровым видом миссис Крайтон проследовала к полной женщине, стоявшей на голове, и начала показывать ей, как, встав на колени, нужно плавно наклоняться назад, чтобы коснуться мата затылком. Арчер лежал на своем мате, изо всех сил заставляя свое внимание не раздваиваться, пытаясь забыть обо всем, кроме дыхания. В студии наверху, которую арендовал преподаватель пения, обладательница красивого контральто выводила гаммы. Голос этот почему-то напомнил Арчеру об Элис Уэллер, и сосредоточиться стало еще труднее.

Позже, приняв душ и сидя на стуле рядом с мистером Моррисом, который неторопливо надевал шерстяные кальсоны, Арчер почувствовал себя значительно лучше. Физические упражнения и холодная вода сделали свое дело. Он словно помолодел. И сил заметно прибавилось. Зашнуровав ботинки, Арчер подошел к зеркалу, чтобы застегнуть воротник и завязать галстук. Он увидел, что мистер Моррис пристально смотрит на него. Невысокого росточка, худощавый, светловолосый, мистер Моррис не снимал очки, даже когда стоял на голове. На первый взгляд он казался тихой серой мышкой, человеком, чью фамилию невозможно вспомнить, хотя каждую неделю видишь его за забранным решеткой окошком, где он аккуратно вписывает новые цифры в банковскую книжку. А вот тот, кто приглядывался к мистеру Моррису внимательнее, не мог не заметить мрачного фанатизма, которым горели его глаза, скрытые блеском очков без оправы. Темные глаза, которые точно знали, что есть истина, а что — нет. Такие вот люди, думал Арчер, затягивая узел галстука, однажды удивляют мир, украв из банка пятьдесят тысяч долларов и убежав с чужой женой.