Корона во тьме - Пол Догерти

— Ну, как? — насмешливо спросил он однажды у Бенстеда. — Как это согласуется с великолепными предначертаниями вашего повелителя? Никогда больше, — закричал он, — английский король не посмеет потребовать от шотландского монарха вассальной клятвы. Вы поняли? А коль поняли, то передайте это вашему господину. Никогда, повторяю, никогда!

Именно после этой беседы Бенстед решил, что Александр должен умереть, ибо то, что намеревался сделать шотландский король, погрузило бы Европу в жесточайшую распрю, и Эдуарду пришлось бы воочию увидеть крушение всех своих надежд.

— Нет, — прошептал про себя Бенстед, — Александр заслуживал смерти.

Английский посланник улыбнулся про себя. Все было очень просто. Скромное приближение к внимающему уху, тайный точный расчет. Всего лишь визит в Кингорн, потом возвращение в Эдинбург, чтобы сообщить королю, что его гордая, капризная жена пылает страстью к нему. Прочие приготовления уже сделаны. Он нанял того лодочника, Таггарта, чтобы переправить все, что нужно, а тем временем Аарон ушел подальше от Эдинбурга и купил там лошадей.

После этого все пошло по плану, даже буря разразилась очень кстати. Когда Александр явился на сборище Совета, Бенстед передал ему ложное послание от его жены и сразу же отправился через Ферт, чтобы присоединиться к Аарону, который доставил в Кингорн некое письмо, сообщавшее, что король прибудет туда позже той же ночью, и повелевавшее управляющему привести к переправе любимую лошадь короля. Вместе с Аароном они натянули тонкие веревки поперек дороги на вершине утеса. Фигура короля на своей белой кобыле четко замаячила на фоне ночного неба. Уловка оказалась весьма действенной. Подобным способом — Бенстед сам был тому свидетелем — английские войска в узких долинах Уэльса спешивали вражеских конников или перехватывали какого-нибудь неосторожного гонца. Конечно, двое спутников короля осложнили дело. Острые глаза Сетона, должно быть, что-то заметили. Что именно, Бенстед так и не смог выяснить. Поэтому Сетон тоже должен был умереть, и Эрселдун вместе с ним. Все было в порядке — до тех пор, пока не явился Корбетт. Бенстед заскрежетал зубами: умный, коварный Корбетт с его узким лицом, честными глазами и невинными вопросами. Бенстед до сих пор едва мог поверить, что у этого человека хватило упорства и ума увидеть насквозь его планы и распутать их.

Разоблачения Корбетта поначалу повергли Бенстеда в панику, но потом его холодный, логический ум начал анализировать события. Кому Корбетт может рассказать? Бернеллу? Но тот — канцлер короля и сделает так, как потребует король. Шотландцам? Но кто будет недоволен внезапной кончиной Александра? Брюс, алчущий трона, или Уишарт, которого покойный король никогда не любил и которому не доверял? И как сможет Корбетт доказать свои обвинения?

— У него ничего нет, — пробормотал про себя Бенстед. — Совсем ничего. Только тени и ничего существенного. Немного дыма, но без огня.

Бенстед удовлетворенно поджал губы и встал, услышав какие-то крики внизу на дворе. Он посмотрел в узкое окно-бойницу — и увидел терпеливо ждущего Аарона, который держал поводья двух вьючных пони и двух лошадей, которые отвезут их обратно в Карлайл, где он, Бенстед, воспользуется своими верительными грамотами и прикажет срочно готовить корабль к отплытию во Францию. Он расскажет Эдуарду все, что произошло. Он знает, что король непременно поймет. Бенстед заметил, что потревоживший его шум исходит от двух мальчишек, играющих деревянными мечами перед конюшней. Один — черноволосый пострел, в другом же он узнал внука графа Каррика, маленького Роберта Брюса. Он смотрел, как встрепанный рыжеволосый мальчик сделал обманный выпад и отразил удар, точно танцуя, сноровисто орудуя деревянным мечом, с криками и насмешками оттесняя своего беднягу противника к куче конского навоза, наваленной в углу двора. Бенстед, счастливый и довольный всем миром, крикнул:

— Отличная работа! Отличная работа, мальчуган!

Порывшись в кошельке, он бросил блестящую серебряную монету на двор. Мальчик откинул волосы, прищурившись, посмотрел на окно замка и неторопливо направился к тому месту, куда упала серебряная монета, подобрал ее и швырнул своему побежденному товарищу. Он даже не поблагодарил Бенстеда, но с надменным видом удалился.

— Гордый петушок, — пробормотал про себя Бенстед. — Он и его род — все на одну стать.

Бенстед усмехнулся: мечты Брюсов о короне и королевской власти никогда не сбудутся. Оглянувшись в последний раз, он осторожно спустился вниз по винтовой каменной лестнице.

Лошади были оседланы, и вскоре они уже проехали по подъемному мосту. Одинокий рыцарь поджидал их там, и Бенстед узнал сэра Джеймса Селькирка, человека Уишарта и начальника над челядью этого прелата.

— Как, сэр Джеймс, — заметил Бенстед, — вы прибыли проводить нас? Или вы привезли послание от вашего господина?

Селькирк медленно покачал головой:

— Ничего подобного, мастер Джон. Я просто возвращаюсь в замок, хотя знаю со слов его милости епископа Уишарта, что вы сегодня покинете Шотландию!

— Ну, еще не сегодня, — весело возразил Бенстед. — Чтобы добраться до границы, потребуется по меньшей мере три дня безостановочной езды. Вы должны быть довольны, что мы уезжаем.

— Гостям из Англии, — спокойно ответил Селькирк, — мы всегда рады. Ваш соотечественник, мастер Корбетт, уже в пути. Прощайте!

Бенстед кивнул, пришпорил лошадь и пустился в путь.

Они миновали Эдинбург и вскоре уже ехали по более приятной местности, держа путь на юго-восток — к границе, к безопасности, к замку Карлайл. Стоял погожий летний день, яркие солнечные лучи, как лезвия, пронзали кроны деревьев, округа дремала в теплой дымке. До самого вечера не показалось никакого жилья, и Бенстед распорядился устраиваться на ночлег и указал на рощицу вдали.

— Мы станем вон там, — сказал он своему безмолвному спутнику. — Поедим, поспим, а завтра снова в путь.

Сказанное вслух он повторил знаками, на пальцах, ловко и непринужденно, и Аарон кивнул. Они подъехали к рощице и дальше двинулись по тропе, которая, сузившись, превратилась в овражек, потом прошлепали по отмели маленькой речки, заросшей тростником, потревожив синих стрекоз, паривших над водой, все еще наслаждаясь теплом заходящего солнца. Продвинувшись еще немного, Бенстед остановился и огляделся в поисках подходящего для стоянки места.

Довольный минувшим днем и дорогой, Бенстед снял с седла мех, вытащил затычку, поднял его так, чтобы сладкое содержимое выплеснулось в раскрытый рот. И тут арбалетная стрела ударила его в не защищенную панцирем грудь. Бенстед медленно опустил мех и удивленно закашлялся, а вино и кровь потекли по его губам. Он повернулся и посмотрел на Аарона, но его безмолвный спутник был уже мертв — другая стрела угодила ему в горло. Бенстед свалился, как пьяный, с седла, мех выпал из его руки, и красное вино, растекаясь кругами по земле, смешалось с кровью, хлынувшей изо рта и из раны в груди. Птица свистнула над головой, и умирающий, словно в ответ ей, издал булькающий звук. Бенстед не понимал, что с ним происходит; запах мятой травы щекотал ему ноздри.