В когтях ястреба - Денис Юрин

– Да отстать ты от меня! Не видишь, никого я ни убивать, ни калечить не хочу, поэтому здесь и сижу, воробушка изображаю…

– Больно уж дерзко чирикаешь, – хмыкнул фантом, а затем переместился к земле и, мгновенно уплотнившись, принял форму человека в длинном плаще, уже знакомого Штелеру недоучки-скрипача. – Барон Аугуст ванг Штелер, слушай волю моего господина! – громко возвестил глашатай затворника, глядя на моррона, но в то же время как будто сквозь него. – Негоже офицеру в воинском звании высоком, подобно вору низкому, по деревьям да кустам прятаться! Мой господин приказывает тебе вступить в бой!

– Да пшел он со своим приказом борончуру под хвост! – прозвучало в ответ из ветвей излюбленное пожелание филанийских охотников из Марсолы.

– А когда сойдешься в потехе ратной, – не обратив внимания на грубо выраженный протест, продолжал вещать вестник воли колдуна, – приказывает тебе мой господин ни одной души человеческой не загубить! Калечить стражников тебе дозволено, но не сильно, – сделал поблажку глашатай.

– Полетел отсель быстрее, морда иллюзорная, пока я тебя в стакан не упрятал да в гнилухином пруду не потопил! – не выдержал подобной наглости Штелер. – Ишь ты, условия мне ставить, негодник, вздумал! А сам-то, трус, боится даже на глаза показаться! Ну что, что создатель твой мне сделает, если ослушаюсь?!

– А коли ты ослушаться вздумаешь, – нараспев возвестил фантом, – то постигнет кара суровая, но не тебя, а красавицу, которая к тебе чувства глубокие и нежные питает!

Заявление фантома обескуражило Штелера, оно прозвучало не только нереально, но и ужасно глупо. Единственная женщина, с которой барон общался в течение последних двух лет, была горячо любимая им Лора, но она не питала к нему абсолютно никаких чувств, а иначе… иначе он не застал бы ее в постели с кавалерийским капитаном и не услышал бы от нее чудовищные обвинения вместо оправданий.

Он был для нее всего лишь игрушкой, а когда «бравый солдатик» красотке наскучил, она безжалостно вышвырнула его, даже не простившись, как подобает бывшим возлюбленным, а унизила, растоптала его достоинство, выдвинув совершенно безосновательные обвинения: "…Негодяй, ничтожество, самовлюбленный мерзавец, придурок, корчащий из себя умника, скрытый альфонс, решивший паразитировать за мой счет…» Смысл последнего оскорбления Штелер долго пытался постичь, но его разум категорически отказывался понять, как альфонс может быть скрытым и как можно паразитировать на ком-то, чьи счета ты регулярно оплачиваешь? Нет, если красавица Лора и питала к нему чувства, то они были весьма далеки от глубоких и нежных! Скорее всего, она уже давно позабыла его и за время их разлуки сменила двух-трех страстных кавалеров.

– Да ты, я смотрю, шутник, – рассмеялся с дерева Штелер. – Ну что ж, валяй карай!

– Это не Лора, – произнес фантом, отчего моррону стало не до смеха. – Есть другая дама, которой ты небезразличен… Не важно, кто она, но ее жизнь в твоих руках! И только от тебя зависит, доживет ли она до восхода солнца! – изрекло иллюзорное творение и растворилось в воздухе, перед этим громко прокричав на всю округу: – Все ко мне! Он здесь, в подворотне… на дереве!

– Вот скотина! – со злостью прошипел Штелер, услышав ответные выкрики стражников, раздавшиеся со стороны улочки, и топот тяжелых сапог. – Так и придется кровь проливать…

Неизвестно, что и когда привиделось затворнику: принял ли он ругань Линоры при прощании в лесу за проявление чувств или сам факт путешествия моррона с дамами в одной карете был истолкован как подсознательная симпатия барышень к напившемуся чудаку, отбившему их у разбойников. Затворники странный народ: от одиночества и постоянного чтения мудрых книг оценка событий, происходящих в реальной жизни, весьма смещается. Колдуну определенно что-то привиделось, показалось, и он сделал скоропалительный вывод, настолько нелепый, что Штелеру стало даже смешно.

Как бы там ни было, а моррон воспринял угрозу, прозвучавшую из уст глашатая, всерьез. Барон решил принять бой, тем более что другого выхода из подворотни не было, и обещал сам себе приложить массу усилий, чтобы удержаться от инстинктивных, непроизвольных действий и ненароком не перерезать кому-нибудь горло. Его никто не любил, к нему никто не питал даже обычной, человеческой симпатии, но это отнюдь не означало, что кто-то должен из-за него пострадать, тем более женщина.

Поскольку отсиживаться в листве долее было бессмысленно, Штелер выхватил меч и спрыгнул на землю. Он приземлился удачно, на обе ноги, и даже не покачнулся при столкновении с мостовой, хоть высота была довольно приличной. Стражники не заставили себя долго ждать, четверо солдат вошли в подворотню практически в тот же миг, как ноги барона коснулись земли.

– Ну что, мразь, добегался! – прохрипел запыхавшийся сержант, расстегивая тугие ремешки шлема. – Меч на землю, пошли!

Вместо ответа Штелер просто покачал головою: порою скупые жесты выразительней слов.

– Может, пристрелим? – предложил стоявший от сержанта по правую руку солдат, доставая из-за пояса пистолет и взводя тугой спусковой механизм.

– Заткнись, дурень, – отдернул его за руку другой стражник, – за мертвого граф Норвес всего триста золотых даст, а живым он целую тысячу стоит.

– Тогда давай ребят крикнем, чтоб верняк…

– Ага, а награду тоже на всех делить? – постучал кулаком по шлему молодого стражника более старший и опытный товарищ. – Не дрейфь, возьмем чудака быстро, даже не покалечим, чтобы видок неподпорченный был…

– Вот уж не думал, что меня ценят… – тихо, но так, чтобы услышала стража, произнес Штелер, а затем, чтобы пуще раззадорить противников, добавил: —…так дешево.

– Я за тя и ломаного медяка не дал бы, но у господ свои причуды! – ничуть не испугался сержант, явно служивший не только в страже. – Ну коль по-хорошему не хочешь, воля твоя, давай по-плохому! Но только учти, я в корпусе генерала Корверга три года лямку тянул и в таких передрягах побывал…

По знаку сержанта трое остальных стражников достали мечи и стали медленно приближаться к Штелеру, обходя его полукругом. Запрет на убийство и нанесение тяжких травм значительно сужал набор имевшихся у моррона возможностей, но все же кое-что он мог сделать… К тому же стражников было всего четверо, а значит, у барона был шанс выбраться из подворотни живым и даже не очень сильно потрепанным.

– Пять лет… третий гердосский полк… под началом полковника ванг Штелера, – отрывисто произнес моррон, решивший немного поиздеваться над противниками. – Слышал о таком?

– Серьезно, – кивнул головою сержант, немного замедлив шаг. – Так, значит, ты у нас не только убивца, но еще и изменщик?! Ну что ж, тогда нам за тебя двойная награда выйти должна. Слышите, ребят, как нам подфартило?! Поскольку ты птаха у нас важная и сурьезная… – усмехнулся сержант, явно не желавший убраться подобру-поздорову. – Эй, Карв, Вител, поставьте-ка мятежника на колени!

Не только двое стражников, но и их третий товарищ почти одновременно взвели курки и выстрелили в Штелера, причем, как приказал сержант, по ногам. Первая цель моррона была успешно достигнута: три из четырех пистолетов оказались разряженными, а хоть ноги и пронзила острая боль, но они не подкосились и не потеряли возможности двигаться. Барону пришлось бы куда хуже, если бы блюстители порядка выстрелили позже и метились бы в совсем иное место, в грудь или в голову.