Царь Иисус - Роберт Грейвс

когда-то советовал ангел Рафаил Товиту Вавилонянину, чтобы изгнать демона Асмодея. Говорят, злые духи не любят запаха жареной рыбы, а Асмодей не любит больше других, потому что делит с демонессой Лилит, первой Евой, власть над всеми детьми Лилит, которые, как считается, живут в пустыне Верхнего Египта.

Когда сердце и печень были должным образом сожжены, очищение продолжалось с помощью серы, потом наступил черед чистой воды — семь вод на каждый кусочек Святилища. И это не говоря о молитвах, литаниях, жертвоприношениях и посте.

Все, кто оказался вовлеченным в дело Захарии, дали клятву молчать, однако начальник Храмовой стражи донес Ироду о смерти Захарии. Ирод разгневался, но не испугался. Если Великий Синедрион единодушно отверг богоявление, хотя вроде бы никто не заподозрил обмана и не усомнился в неземной сути видения, что ж, значит, эти жестковыйные фанатики упустили возможность (а ведь он прямо подсовывал ее) помочь ему в его религиозной революции и сами обрекли себя на смерть. Какому же Иегове они теперь поклоняются?! Бессильному лунному существу из Вавилона?! Мертвоживущему богу разума и законности, который изгнал бога жизни, любви и смерти? Маньяку-затворнику, которому на целый год верующие дают в Святилище три вещи: измерительную линейку, измеритель жидкости и несколько разновесов, — а ему, видите ли, мало этого математического совершенства, и он каждый день жадно пьет горячую кровь овец и козлят, требует музыки и одевается в ворованные одежды Великой Богини Анаты, к тому же зачем-то душится ее благовониями! Ладно, надо подождать несколько месяцев и попробовать еще раз, но это будет последний раз. Тогда уж священники не отвергнут своего прежнего бога, вечного бога, в чью честь менее властные боги Египта всегда имели при себе скипетр с головой осла. Он уничтожит их всех вместе с их лживым Писанием и навсегда покончит с ненавистной верой.

Есть еще израильтяне, верные Солнцу Святости, и он вознаградит их за преданность, назначит священнослужителями высшего божества на священной горе, откуда его так надолго изгнали. Ирод никому не сказал, что задумал, боясь, что квиетисты могут не захотеть участвовать в избиении, но когда дело будет сделано, им уж никуда не деться. У него есть четыре тысячи человек, ни один из которых не преклонил колена перед узурпатором Святилища. Все они служат истинному богу, живут в пустыне, поют ему на рассвете гимны и каждый первый день недели, день солнца, отмечают праздником любви.

Ирод хранил молчание, делая вид, что ничего не знает о происшедшем, однако гнев его поразил Симона. Он не простил ему ритуального сожжения сердца и печени рыбы, посвященной богу Осирису, который был убит своим братом Сетом. Совершая такой же в точности ритуал, египтяне спасаются от жаркого ветра пустыни, прозванного Дыханием Света. Он обвинил Симона и его дочь-царицу в том, что они знали о заговоре Антипатра. Он лишил Симона первосвященства, развелся с царицей и вычеркнул из завещания ее кроткого, погруженного в науки сына, царевича Ирода Филиппа, второго после Антипатра законного наследника.

Глава десятая

РОЖДЕСТВО

В Аин-Риммоне Силом рано утром разбудила Марию:

— Госпожа, у меня есть для тебя новости от Анны, дочери Фануила. Это плохие новости. Приехали раавиты. Они ждут ответа.

Мария опустила голову.

— Уже пять дней я знаю, что они едут ко мне. Моя душа следовала за ними от стоянки к стоянке, от колодца к колодцу. Я готова их слушать.

— Это будет как треххвостка, но в тебе бьется царское сердце, и ты не станешь от них прятаться.

— Я уже обнажила плечи.

— Первая новость. Первосвященник Симон по ложному обвинению в тайном сговоре лишен первосвященства. Больше тебе не приходится рассчитывать на его защиту, поэтому твоей жизни грозит большая опасность. Что, если царь Ирод узнает об одной царской свадьбе? Глупо тебе оставаться тут с теткой Елисаветой, в то время как солдаты Ирода, может быть, уже напали на твой след. Тебе советуют немедленно уходить отсюда…

— Я жду второго удара. Советы оставим на потом. Первый удар был не из легких.

— Вторая новость. Мой хозяин Захария забит камнями до смерти. Его враг Рувим, сын Авдиила, обвинил его в чудовищном преступлении — в связи с демоном Асмодеем. Его кровь, пролитая в Храме, в самом Святилище, вопиет о возмездии.

Мария дрожащим голосом произнесла:

— Захария был богобоязненным человеком, и он был добр ко мне. Я научу моего ребенка почитать его имя, как бы ни порочили его враги. Ах, какое несчастье свалилось на этот милый дом! Теперь госпожу Елисавету станут оскорблять, потому что она вдова отступника, а маленького Иоанна избегать, потому что он сын уличенного колдуна! От этого удара в ране выступила кровь. Ладно, бей еще!

— Третья новость. Некий царь приехал наконец из Италии, едва избежав смерти во время кораблекрушения, но был судим Римским судом и приговорен к смерти по лживому обвинению в покушении на жизнь своего отца. Никогда, клянусь тебе, с тех пор, как первый царь взошел в нашей стране на престол, не было еще столь любящего и преданного сына! Хотя старый царь еще ждет письменного разрешения императора казнить его, считай, что он уже мертв.

Мария долго молчала. В конце концов она подняла голову:

— Этот удар разбил мне сердце. Если я еще жива, то только ради сына.

— Дочь моя! Моя царица!

Они проговорили еще около часа, и Мария изо всех сил старалась уцепиться хоть за какую-то соломинку, чтобы вновь обрести волю к жизни. Август может не согласиться на казнь. Ирод может умереть или раскаяться. Возмущенные жители Иерусалима могут открыть тюрьму и освободить невинно заключенного. Однако Силом отвечала ей на все:

— Считай его уже мертвым.

Ей удалось доказать Марии, сколь опасно ее собственное положение, и убедить ее немедленно бежать из Аин-Риммона.

— Куда же мне бежать? — устало спросила Мария. — В Храм мне возвращаться нельзя. К отцу в Кохбу я тоже не посмею явиться.

— В Еммаус. И, что бы ни было, я буду с тобой.

— Что? К Иосифу из Еммауса, который хотел взять меня в жены?

— К Иосифу. Только вернувшись к сыну Илии, ты спасешь себя и своего сына.

— Но, Силом, я не могу стать его женой.

— Нет. Но ты можешь считаться его женой.

— Он знает?

— Он ничего не знает.

— Как я могу считаться его женой и как он может принять меня, если я хочу только называться его женой, тем более что у меня скоро родится ребенок?

— Отдайся на его милость, и он не отвергнет тебя. У этого