Нарко. Коготь ягуара - Джефф Мариотт

Сегодня он заспался допоздна из-за вечеринки, но к одиннадцати уже был на ногах и слонялся в поисках какого-нибудь завтрака. Выклянчил в кухне чашку кофе и чего-нибудь перехватить, а потом с изумлением обнаружил Колдуэлла сидящим за обеденным столом в главном доме перед пустой тарелкой. Агилар чувствовал себя так, словно по нему проехался грузовик, но Колдуэлл выглядел как огурчик, словно урвал добрых восемь часов сна.

– Утро, Ягуар! – воскликнул он.

– Доброе утро, Кайл, – отозвался Агилар. Он и по-испански-то почти не находил слов, но в последний момент сумел извлечь на поверхность английский.

– Хорошо оттянулся вчера вечером?

– Да, – поставив свою тарелку и чашку, он подтянул стул. – А ты?

– Эти местные señoritas más[32] сексуальные, брат.

Агилар подумал, что Колдуэлл во время вечеринки провел время как минимум с тремя из них. Ему бы следовало чувствовать себя выжатым как лимон.

– Колумбийцы делают красивых женщин, – вслух сказал он.

– Твердая «A»[33], – одобрил Колдуэлл. – У тебя очень хороший английский, чувак. В общем, лучше моего испанского.

– Я учил английский в средней школе.

– Это типа той, что в Америке мы называем старшей школой?

– Старшая, да. Но здесь тоже Америка.

– Вот только Южная.

– Правильно, Южная Америка. А Соединенные Штаты в Северной Америке.

– На родине мы называем их просто Америкой, – поведал Колдуэлл.

– А как же Мексика и Канада? Они тоже в Северной Америке.

Колдуэлл задумчиво потер подбородок.

– Пожалуй. Мы, типа, считаем их вторым эшелоном, улавливаешь? Они, в общем-то, не в счет.

– Второй эшелон? – Агилар не понял выражения.

– Не бери в голову, чувак. Слушай, я хотел с тобой потолковать о твоем ножевом бое, – внезапно сменил тему Колдуэлл. – У тебя есть свободное время?

– Да, – Агилар запихивал яичницу вилкой в рот, подгоняя ее крепким кофе. – Как только закончу это.

– Я буду на улице, перехвачу пару лучиков. Присоединяйся, когда добьешь.

Агилар не знал, что значит «перехватить пару лучиков». Когда же подчистил тарелку и осушил вторую чашку кофе, то вышел на поросший травой дворик позади дома и нашел там Колдуэлла, без рубашки с закрытыми глазами нежившегося на солнце.

При его приближении глаза Колдуэлла распахнулись.

– Нож с тобой?

– Всегда, – похлопал Агилар по ноге.

– Можно посмотреть?

Это честная просьба или подвох? Агилара терзали сомнения. Что, если темой первого урока Колдуэлла станет «Не отдавай свой нож никогда и никому»?

Но этому североамериканцу он доверял. Тот почему-то сразу же проникся к нему симпатией, и Агилар отвечал ему тем же.

Извлек оружие из ножен и отдал. Колдуэлл подержал нож за рукоятку, сделал пару колющих выпадов, потом проверил баланс на пальце.

– Славная штучка. Ты не даешь ему затупиться.

– Стараюсь. Каждые пару дней обрабатываю его камнем.

– Оселком?

– Правильно, – хмыкнул Агилар. Вспомнить верное слово сам он не смог.

– У тебя есть конический мусат[34] для серрейтора?[35] – осведомился Колдуэлл и показывал на пальцах, пока Агилар не ухватил, что он имеет в виду.

– Нет.

– Тебе он нужен, – Колдуэлл провел большим пальцем по зубцам. – Они тоже могут затупиться. Добудь напильник, сходящийся к острию, и прикинь, каким местом он подходит для серрейтора в самый раз. И всегда смазывай нож хорошим воском, а не маслом.

– На камень не надо масла?

– Нет. С хорошим оселком смазка не нужна. Добудь хороший твердый воск, не жидкий вроде автополитуры. Изредка смазывай воском и ножны. И используй для лезвия два камня, с грубым и тонким зерном.

– Где ты так много узнал о ножах?

– Нахватался, когда был морпехом США во Вьетнаме, – Колдуэлл постучал по своему изувеченному уху. – Это тоже там. Гребаные вьетконговцы управлялись с ножом проворнее, чем я.

– Похоже, это больно, – заметил Агилар.

– Тогда было больно. Теперь-то я уж почти и не вспоминаю, разве что какая-нибудь смазливая телка увидит его и вмиг изобразит на лице «ф-фу, гадость!».

В общем, я познакомился там с одним мужиком – старым десантником из ДРГ, заброшенной в страну еще в конце пятидесятых, когда официально там еще никого не было. Ему было приказано завоевывать сердца и умы, что он и делал по большей части тем, что вырезал сердца и пугал людей до безумия. – Он вернул нож Агилару. – Покажи колющий удар.

Расставив ноги для равновесия, Агилар выбросил клинок вперед лезвием к земле, вложив в выпад инерцию спины и плеча.

– Недурно, – похвалил Колдуэлл.

– Спасибо.

– Можно? – протянул руку Колдуэлл.

Агилар вернул нож. Колдуэлл взял его так же, как Агилар, а потом повернул запястье на четверть оборота влево.

– В морской пехоте нас учили всегда наносить удар, держа клинок параллельно земле, а не перпендикулярно.

Он продемонстрировал выпад – почти такой же, как у Агилара, но вонзая в воображаемого противника нож горизонтально, а не вертикально.

– Потом, – продолжал он, – хорошенько поверни, вот так. – Он повернул кисть в исходное положение, так что клинок снова встал вертикально. – А потом режешь вниз и в сторону – слева направо или справа налево – сколько можешь, прежде чем выдернуть.

Он продемонстрировал, как полосует тело противника. Агилар сразу сообразил, что таким приемом можно причинить куда больше ущерба, чем просто нанеся укол и выдернув нож.

– Я понял.

Колдуэлл вернул нож, и Агилар попробовал сделать пару выпадов, прибегнув к этой технике. Несколько не с руки, но преимущества очевидны.

– И между ребрами легче войдет.

– Именно! – подтвердил Колдуэлл. – Неважно, ладонью вверх или вниз, но обязательно так или эдак. А потом поверни и режь.

– Спасибо.

– Конечно, второй мужик будет пытаться сделать то же самое с тобой, если у него тоже нож. А если у него ствол, твой лучший шанс сматываться к чертям. Всегда старайся превосходить второго. Если у него палка, пускай в ход нож. Если у него нож, используй ствол. Если у него ствол, хватай базуку или гребаный танк. А в поединке нож к ножу нипочем не обойдется без того, чтобы тебя не порезали, а это до усрачки больно.