Искра страсти - Дженна Питерсен

Лукас напрягся. В нем проснулось странное желание защитить Ану от обвинений, которые он сам когда-то выдвигал против нее.

– У нее, кстати, есть интересные соображения об этом деле, – брякнул Лукас и тут же пожалел о своих словах. Ему совсем не улыбалось беспокоить Генри ее идиотскими обвинениями.

– Как интригующе. – Опираясь на руки, Генри поудобнее устроился в кресле. – Так что же представляют собой соображения леди Уиттиг? Ну-ка расскажи. Ее по-прежнему обуревает идея, что покушения связаны не только тем, что все жертвы были агентами?

Лукас замер. Еще неделю назад Генри полностью отметал такие предположения. Червь сомнения начал свое дело. Почему Генри так настойчиво пытается увести его от этой идеи?

Он затряс головой. Нет, это всего лишь дурацкая теория, мешающая думать. И рождает сомнения в собственном друге, который, он знал это наверняка, не имел к этому никакого отношения. Ведь Генри сам чуть не погиб. Он вряд ли смог бы так мастерски организовать продажу секретных данных об агентах военного министерства.

– Не уверен, что ее идея так уж нелепа, как ты полагаешь. – Он старался, чтобы голос и жесты не выдали его. Трудная задача, если человек знает тебя всю жизнь.

У Генри широко открылись глаза:

– Ты, должно быть, шутишь. Неужели ты действительно думаешь, что покушения как-то связаны между собой? Каким образом? Через кого?

– Я не уверен, – пожал плечами Лукас, – но вот Ана прошлой ночью высказала интересную мысль, что покушениями руководили из самого военного министерства.

Генри выпрямился, вцепившись в подлокотники кресла. В лице ни кровинки, губы вытянулись в ниточку от возмущения, ужаса и гнева. Лукас отвернулся, чтобы не видеть его лица. Он все прекрасно понимал. Он понимал также, что из-за пули, которая так фатально изменила его жизнь, Генри будет воспринимать его слова более болезненно.

– Анастасия Уиттиг не знает нас, Лукас. Она ничего не понимает. – Его голос был обманчиво спокоен. – Как она может выдвигать такие грязные обвинения, не имея представления о людях, которые столько делают для защиты своей Страны?

– Я знаю, что ты чувствуешь, – кивнул Лукас.

– Да неужели? – Генри вскинул голову.

– Ну, когда я думаю обо всех этих людях, работающих и умирающих за короля и отечество, мне ненавистна сама мысль, что кто-то из них может быть предателем. Это самое низкое, на что может пойти человек – ради выгоды или по какой-то другой причине, – чтобы предать своих товарищей. Но если отвлечься от гнева и неверия, можно увидеть зерно правды в том, что она говорит.

– Зерно правды? – взорвался Генри, стиснув кулаки так, что костяшки побелели. – Я тебя не понимаю, Лукас! Как ты можешь верить этой женщине?

– Эта женщина, – проговорил Лукас негромко, пытаясь сохранять самообладание, невзирая на вызывающую манеру Генри. – Эта женщина отнюдь не дура.

Генри уставился на него.

– Ты головой думаешь, Лукас? Или чем-нибудь другим?

– Что? – Лукас от удивления открыл рот.

– Не собираюсь осуждать тебя за то, что ты хочешь ее поиметь. От нее исходит некая аура, которая несомненно привлекает, но я не знал, что ты можешь позволить желанию ослепить себя. Надеюсь, этого еще не произошло!

Лукас сжал зубы и досчитал до десяти. Он не будет реагировать на эти выпады. Он не поддастся на естественное желание защитить себя.

– Ты ведь отлично знаешь меня, Генри, не так ли?

Неопределенно пожав плечами, Генри сдал свое кресло назад и потом направил ее в сторону двери.

– Не знаю, чему и верить, после того, что я здесь услышал. Знаю лишь, что тебе нужно подготовиться и встретить леди Уиттиг, а потом отправиться на бал к генералу Матисону. Так что мне лучше оставить тебя. – Оглянувшись, прежде чем открыть дверь, он посмотрел на Лукаса. – Мне искренне хочется, чтобы ты определился, кому ты предан, мой друг. Видеть не могу, как ты забываешь дружбу в угоду юбке.

Не дожидаясь возражений Лукаса, Генри укатил, оставив его одного. Лукас со стоном откинулся на спинку кресла. То, с каким гневом Генри говорил с ним, взволновало его. Взволновало обвинение в том, что желание движет им. Это было совсем не так. Правда, учитывая, что он начиная с прошлой ночи неотвязно думал о том, как он входит в тело Аны, такой выпад следовало признать справедливым.

Но еще больше угнетало то, что он так и не сказал Генри всю правду. Он скрыл предположение Аны, что именно Генри и есть тот человек, который стоит за покушениями.

И чем больше он уговаривал себя, что сохранил тайну только для того, чтобы уберечь друга от лишних страданий из-за высказанных подозрений, тем больше понимал, что дело совсем в другом.

Ана с успехом посеяла зерна сомнения. И чем дальше, тем сомнений становилось больше. Сомнений в своем лучшем друге. Сомнений в себе самом.

И было совершенно непонятно, что с этим делать.

Пытаясь успокоиться, Анастасия несколько раз глубоко вдохнула. Ей нужно было собраться и сосредоточиться, прежде чем она распахнет дверь в гостиную. По другую сторону двери ее ждал Лукас. Ей не хотелось, чтобы он увидел, в каком разбитом состоянии она пребывала весь этот день. Главное – никакой информации, которую он сможет использовать против нее.

Глубоко вдохнув в последний раз, Анастасия вошла в гостиную. Лукас сидел в кресле лицом к двери и, когда она появилась, поднялся медленно и напряженно.

Все ее добрые намерения сохранить бесстрастность на лице же улетучились. Не оставалось ничего другого, кроме как, затаив дыхание, встать рядом. Последний раз, когда она виделась с ним, он был почти раздет.

Воспоминание обожгло, породив новое желание. И оно ныло таким острым и всепоглощающим, словно та ночь все еще продолжалась. Может, оно было еще острее, потому что теперь она знала, что произойдет, если отдаться на его милость. Как отдаваться и получать взамен наслаждение в его объятиях.

И она ощутила отчаяние и боль. Ничего похожего Анастасия не видела на его лице – угрюмом и холодном. Это означало, что он взял верх над ней.

Снова.

– Добрый вечер, – произнесла она.

Коротко кивнув, Лукас вернулся в кресло. Она вздохнула. Итак, он по-прежнему злится на нее.

– У нас еще есть немного времени, прежде чем мы отправимся к генералу. Может, выпьете немного?

– Господи, конечно, – пробормотал он.

Анастасия еще раз вздохнула. Вечер будет тянуться бесконечно, если он намерен так себя вести. Нет, так, наверное, даже к лучшему. Если он больше не станет добиваться ее, будет демонстрировать холодную вежливость, тогда легче сосредоточиться на их расследовании. В конце концов, ей совсем не улыбается попасть впросак из-за своего желания или своих чувств и ненужных эмоций, которые он вызывает в ней.

Ей нужно лишь узнать, кто стоит за покушением на Эмили. Лукас ей вообще ни к чему.