Ироническая империя: Риск, шанс и догмы Системы РФ - Глеб Павловский

Придворная схема не всегда была основной. Окончательный переход всех согласований в путинский ближний круг произошел при президентстве Медведева. Его стимулировала аномальность «тандема» – двух центров власти, где каждый был монопольным и принимал окончательные решения. Ближний круг Путина, прежде неформальный клуб в верхах управленческой пирамиды, окончательно превращается в его частную группу интересов. Такая же группа, но более слабая, складывается у президента Медведева в Кремле. Конец «тандема» не упразднил Двор, а канонизировал его модель, обособив внутри нее генералитет Совета Безопасности.

Свойство «ближнего круга»: он не может сам никого исключить из себя и не может быть финансовым контролером своих расходов. Формируются круги согласования интересов, каждый из которых видит себя главным отвечающим за «державу». Администрация президента, Совбез, Центробанк, правительство Медведева – этот «придворный плюрализм» лишь радикализует круг принимаемых решений.

Иной ближний круг

Борьба проектов преемства уже расконсервировала состав ближнего путинского круга. Он должен перемениться, став ясно очерчен. В руках его участников соберутся все критически важные сектора «последней мили» – при очерченных полномочиях, признанных страной. Все это совершенно не то, что сегодня именуют «Двором».

Еще ниже под придворным уровнем оживляется серая зона азартных шансов. Зона проявления новых лидеров начинается там, где заканчивается «ближний круг». Она еще удивит появлением альтер-преемника. Имена некоторых известны, у них серьезные клиентелы, но те молчат – и неизвестно, как поведут себя на «последней миле»? К кому примкнут?

Двор будет распубличен и в нынешнем составе перестанет существовать.

Эксперты нередко упускали поведенческую сторону вопроса: что важнее для постсоветского человека – быть нормальным или остаться в живых? Любой политике в РФ предшествуют поведенческие алгоритмы выживания. Но выжить в России не одноразовый акт – гарантию даст лишь упорная борьба за то, чтобы отойти от края. В этом опыте команда Кремля едина с обитателями бандитской Кущевки, профессурой Высшей школы экономики и населенцами всех городков и сел необъятной Родины.

Каждый выживает как может – кто с яхтой, а кто без пенсии. Все недовольны, но никто не выходит из сделки.

Система РФ была сговором людей в отчаянном положении. С вытекающими отсюда вольностями попрания норм и законов, превращения всего и вся в средства спасения. А главное – подчинением власти распределявших эти средства, превращая государственные институты в чрезвычайных операторов с чрезвычайными правами.

У выживания иной критерий блага, чем у демократий, – сам факт выживания и есть главный приз. Человек может сказать о себе и семье: мы выжили, а другие – нет!

Выживание в зоне гуманитарной катастрофы. РФ как RUSSAID

В декабре 1991 года при решающей встрече в Кремле госсекретарь США Бейкер спросил у Бориса Ельцина: «Что США должны сделать первоочередно? Скажите, что вы хотите?» И президент РФ ответил ему: «Гуманитарную помощь». Чем на тот момент закрыл вопрос о других видах американской помощи России­.

Системе РФ с основанием приписывают паразитическую экономику и криминальное присвоение ренты. Но все эти злоупотребления не уникальны – они характерны для всех зон бедствия, получающих гуманитарную помощь. Хищения, насилие, коррупция, бартер, карьеры через постель и перепродажа распределяемых благ – непременные спутники режимов спасения населения.

С начала 1990-х Система собиралась вокруг задач поддержания жизнедеятельности беспомощного якобы населения. Она функционировала в роли российской версии USAID – и тогдашнюю государственность РФ можно определить как RUSSAID. Не предоставляя реальной свободы предпринимательства, новая власть сдвигалась к повестке скорой помощи населению, зависящему от техноструктуры прежнего СССР. Вместо институтов строились ресурсные базы и травмопункты власти.

Одно это заблокировало мотивацию роста России. Гуманитарная помощь в долгом режиме создает эффект привыкания и коррумпирует население. Структура спроса на помощь никак не совместима с повесткой развития. Единоспасающая опека населенцев стала девизом Центра. Конституционный статус российской власти к середине 1990-х годов вытеснила ее легитимность Спасателя. И не зря МЧС Сергея Шойгу уже тогда выглядело душой бессердечной власти. Проявляется готовность групп населения искать место внутри такой власти – тем более что группы создавались искусственно и само их существование зависело от льгот.

Рост сырьевых цен с начала 2000-х превратил продажи сырья в базу власти, за которую шла борьба. Опираясь на легитимность Спасателя, Кремль победил в борьбе, заблокировав другие сценарии развития. С тех пор Россию всегда только спасают, а население должно помнить, что могло и не выжить.

Выживание на выходе из холодной войны

Императив выживания был наивысшим императивом холодной войны. Когда человек холодной войны – главный агент коллапса СССР перешел к жизни в РФ, выживание стало его первым императивом. А так и не состоявшаяся 3МВ материализовалась для населения в виде государственности РФ, малопригодной для жизни­.

Выживание человека в новой России не раз становилось единственной задачей, а для некоторых осталось ей навсегда. В генеалогии Системы РФ установка на выживание сыграла колоссальную роль. Лояльность населения власти объяснима только ее полезностью массам в этом отношении. Власть – их инструмент выживания и его гарант. Она остается их «партнером» по выживанию. В 1990-е годы выжить бывало трудной задачей подчас и для руководства страны. Возникал консенсус по этому поводу.

Режим выживания

Термин выживание кажется излишне публицистическим. Часто ли возникала непосредственная угроза жизни людей? Да, они так считали. В понятие «выживание» вкладывают разное содержание при абсолютном мотиве: чувство крайней угрозы требует себе чрезвычайных полномочий в политике.

Известно, что становлением Большого правительства в США обязаны тридцатилетию жесточайших внутренних и мировых кризисов 1917–1947 годов. Разве необычно, что запредельная нагрузка тридцатилетием кризисов 1988–2018 годов привела Россию к сходному результату – Системе РФ, вечно озабоченной уходом от гибели? Сегодня мы видим, как работает эта машина, видим и то, чем за это заплачено.

Система РФ как режим выживания (на ее условиях) не сотворена властью и не могла бы. В режим спасения населенцы и власть во­шли спонтанно, это была встреча их траекторий выживания. Логика Системы РФ представляет собой набор поведенческих алгоритмов, которыми обмениваются люди власти и населенцы. Их легко применять, они всем известны и оставляют им шансы выжить.