Большой футбол Господень - Михаил Чулаки

– Орик дома? – жеманясь спросила вошедшая.

Вовсе не корреспондентка, а Зоя Баева, наркоманка из нижней квартиры.

– Мне бы Орика… Ой, какой мальчик красивенький!

Зоя вообще питает слабость к мальчикам – но такого красивенького, такого златокудрого она ещё не встречала.

– Это Денис, возлюбленный Сын Божий, – строго сказала первозванная Нина.

– Возлюбленный? Ой! Конечно – возлюбленный! Ещё бы – не возлюбленный. А меня Зоей звать.

И Зоя без приглашения присела к столу.

У Зои совсем слабый мозжечок, поэтому она нетверда в движениях. мозжечок у нее получился слабый с рождения, а от многих наркотиков сделался ещё слабее. Поэтому она всегда легче садится чем встает. Легче ложится, чем садится.

– Каши дадите? Так жрать хочется – страсть!

– Бог велел делиться, – изрек Денис.

Эту фразу у них в школе часто повторяли старшеклассники, вытряхивая деньги из ребят поменьше, но в данных обстоятельствах та же мудрость прозвучала совсем иначе.

Зоя смотрела на мальчика, важно восседавшего за грязным столом в нищенской комнате – и желала, чтобы Бог послал ей – его. Желала почти также, как очередной дозы самопального варева, которое так хорошо умеет схимичить один землячок из соседнего подъезда – Зорик. Да и тот восхитительный предмет, который есть у каждого мальчика, так напоминает своим устройством шприц! Боян, как говорят жаждущие хорошего прихода посвященные. А бояны бывают разные – и размером, и мягкостью хода поршня. Также и предметы у мальчиков.

Зоя дружески положила руку на колено мальчику:

– Мне Орик говорил, Светлый Отрок к нему пришел. Это ты, да?

Зоя погладила отрока по колену, скользнула выше по бедру.

Денису было приятно. Никогда его так не гладили. Наверное, потому, что он был влюблен в Галочку и не проводил время с такими девочками, которые бы и погладили охотно.

А Галочка была уже у дверей, о чём Он не подозревал.

Как раз и задребезжал звонок снова.

Валёк уже ушёл в свое обиталище и не откликнулся – открыл Онисимов.

Перед ним стоял мужчина именно такого облика, о котором Онисимов и мечтал с тех пор, как приютил этого Сынка Божия.

Девочка при нем Онисимова не заинтересовала.

Но заговорила девочка:

– А у вас здесь находится Денис Мезенцев?

– У нас, у нас, – с готовностью закивал Онисимов.

Пришелец уверенно двинулся в глубь открывшейся квартиры. Интерьер Пустынцева нисколько не смутил: пророк очень вписывается в трущобу. Онисимов едва успевал показывать ему дорогу. А Галочка морщилась презрительно и брезгливо: никогда бы она не могла минуты задержаться в такой грязи и вони!

Денис посмотрел на вошедших – и первым узнал того мужика, с которым встретился однажды в мороженице – в последние дни прошлой жизни, ещё до ухода.

Уход – великий этап, значащий лично для него ничуть не меньше, чем для Мухаммеда бегство из Мекки в Медину. Не только для него – когда-нибудь весь мир будет отмечать День Ухода Сына Божия!

Первым узнал мужика, чем-то, значит, запомнившегося, хотя Денис и не помнил, что напророчил ему чего-то по внезапному наитию.

А следом заметил и Галочку. Но вовсе не поспешил снять руку Зои со своего колена.

– Здравствуйте, – непринужденно заговорил Пустынцев. – меня зовут Сергей.

– Здравствуй, Серёжа, – ответил Денис, не вставая. – Садись с нами.

Пустынцев сел, не чинясь, а Галочка осталась стоять у двери, стараясь не прикоснуться здесь к чему-нибудь.

– Здравствуй, Галя, – поздоровался Денис с нею отдельно. – Садись.

Ей показалось, он пригласил её насмешливо.

Хотя Он всего лишь удивился, что она не присаживается.

Когда-то Денис ждал, что она придёт к нему – не важно, куда. Важно, что придёт сама – и это будет означать самое подлинное счастье, какое может быть на свете.

И вот она вошла, а Он даже как следует не обрадовался.

Галочка хотела так и простоять до конца визита, но Пустынцев приказал раздосадовано:

– Садись, – и она поспешно присела на самый край стула, который почище.

Совсем другим тоном Пустынцев заговорил с нужным ему мальчишкой:

– Рад тебя видеть, Денис. Хочу с тобой познакомиться поближе.

– Знакомься, – одобрил Денис. – Я Сын Божественных Супругов. Ты, наверное, ещё не знаешь, что наш мир создали Бог-Отец и Богиня-Мать, вкупе Божественная Чета. Я пришел, чтобы объяснить людям эту последнюю Истину, Третий Завет.

Пустынцеву было совершенно безразлично – что Чета, что Троица. Важен конечный результат. Если мальчик через свою Чету добивается результата – значит он прав.

– Очень хорошо. Но у меня такое дело: хотелось бы поговорить вдвоем.

– Пожалуйста, – заторопился Онисимов, – пожалуйста! У меня тут ещё одна комната.

За дверкой находится закуток, почти чулан, который Онисимов пышно называет второй комнатой. Там сейчас спальня Учителя.

Денис уселся на кровать в чулане и посмотрел на гостя без всякого смущения, даже снисходительно: все вокруг ничтожества рядом с Сыном Божиим! Пустынцев остался стоять – не от брезгливости, а от возбуждения.

– Ты меня тогда в кафе едва увидел – и сразу предостерег. Жизнь спас. Киллеры меня ждали, а я не пришел под мушку после твоего предупреждения.

Пустынцев не сомневался, что так оно и было. Денис же, услышав нежданную приятную новость, естественно, ни минуты не усомнился в Своем пророческом даре. Не усомнился, но лишнее подтверждение все равно приятно.

– Ну, это нетрудно, – кивнул Он. – Божественная Чета Меня любит.

– Я хотел бы, чтобы ты и дальше. Отслеживал моих возможных убийц. Я конечно, сделаю вклад на церковь, как полагается, – поторопился уточнить Пустынцев. – Или – не церковь? Ну как ваше общество называется?

Между прочим, своевременный вопрос. Денис до сих пор не задумался, как же ему вместе со своими сподвижниками называться? Но тут же и пришло озарение – возникло по мере надобности: Небесные Родители не оставили Сына Своего даже на минуту.

– Храм Божественных Супругов, – сообщил Денис: и Пустынцеву, и Себе Самому.

– Отлично. Значит, я пожертвую на храм, как полагается.

– Это ты поговори с Оркестром, – небрежно отмахнулся Денис. – Он у Меня на хозяйстве. А для того, чтобы была помощь от Меня, надо, чтобы ты познал истину, поклонился бы Божественным Супругам.

Пустынцев был готов. Он никогда не интересовался догматами, но веровал в некую Высшую Силу, которая может быть и дружественной, и враждебной. Желательно было бы, чтобы Сила оказалась дружественной. И коли этот мальчик уже доказал однажды свои возможности – почему бы не поставить на него?