Дочь генерала - Нельсон Демилль

Поспорим? Но сказал другое:

— Я слышал, что генерал хочет отстранить меня и мисс Санхилл от расследования этого дела.

— Думаю, что это была его первоначальная реакция. Но он поговорил с некоторыми людьми в Вашингтоне и теперь изменил свое мнение. Поэтому он и хотел встретиться с вами и мисс Санхилл.

— Чтобы дать рекомендации? Понимаю.

— Может быть... Если вы, конечно, не захотите самоустраниться. Если да, то это никак не скажется на вашей карьере. Напротив, вам будет объявлена благодарность за активное начало расследования и обоим предоставлен тридцатидневный административный отпуск, начиная с сегодняшнего дня. В этом случае особой причины для встречи с генералом нет и вы можете быть свободны.

В общем, неплохая предложена сделка, и чтобы не думать о ней, я сказал:

— Мой непосредственный начальник полковник Хеллман поручил мне и мисс Санхилл расследовать это происшествие. Мы приняли задание. Вопрос закрыт, полковник.

Фаулер кивнул. Откровенно говоря, я еще не подобрал к нему ключ. За строгой внешностью адъютанта скрывался, очевидно, ловкий карьерист. Он должен держаться за свою должность, которая по всем воинским стандартам была поганой. Но человеку никогда не стать генералом, если он не пообтерся в ближайшем генеральском окружении. Судя по всему, полковнику Фаулеру оставалось сделать тройной прыжок до первой Серебряной звезды.

Фаулер задумался, в комнате воцарилась тишина. Сказав свое слово, я вынужден был ждать ответа. У старших офицеров есть пренеприятная привычка погружаться в долгое молчание. Неопытный младший офицер решает заполнить паузу каким-нибудь замечанием и получает ледяной взгляд, а то и выговор. Это как обманный маневр в футболе или войне. Я мало знаком с полковником Фаулером, но мне хорошо известен такой тип офицеров. Он явно испытывал мои нервы и решимость — для того, может быть, чтобы понять, с кем имеет дело — с дурачком-энтузиастом или такой же продувной бестией, как и сам. Надо отдать должное Синтии: она тоже благоразумно молчала.

Наконец Фаулер сказал, обращаясь ко мне:

— Мне известно, зачем мисс Санхилл находится здесь, в Форт-Хадли. Но что привело в нашу скромную обитель следователя из особой группы УРП?

— Я прибыл сюда по секретному заданию и под чужим именем. Один из уорент-офицеров на оружейном складе базы решил открыть собственное дельце. Я избавил вас от некоторых неприятностей. Там надо усилить охрану... Уверен, что начальник полиции ввел вас в курс дела.

— Да. Это было несколько недель назад, когда вы прибыли.

— Значит, вы знали, что я здесь?

— Да, но я не знал, зачем вы здесь.

— Как вы думаете, почему полковник Кент попросил меня заняться убийством капитана Кемпбелл? Никто не хотел браться за это дело.

Фаулер подумал секунду-другую.

— Видите ли, полковник Кент недолюбливает начальника нашего отделения УРП майора Боуза. Ваше начальство в Фоллз-Черч все равно поручило бы это расследование вам. Полковник Кент поступил так, как считал удобным для всех.

— Включая полковника Кента. Из-за чего у них нелады?

Он пожал плечами:

— Вероятно, из-за полномочий. Качают права.

— Ничего личного?

— Не знаю. Спросите у них сами.

— Непременно спрошу, — сказал я, а пока спросил полковника Фаулера: — Вы лично знали капитана Кемпбелл?

Он кинул на меня испытующий взгляд:

— Да, знал. Между прочим, генерал попросил меня сказать надгробное слово.

— Понятно. Вы работали с генералом Кемпбеллом до того, как получили назначение сюда?

— Да, я был под началом генерала Кемпбелла еще в то время, когда он командовал бронетанковой дивизией, дислоцированной в Германии. Потом вместе воевали в заливе, и вот теперь служим здесь.

— Он просил о вашем назначении сюда?

— Думаю, это не столь важно.

— Как я понимаю, вы знали Энн Кемпбелл до Форт-Хадли?

— Знал.

— Не могли бы вы сказать о характере ваших отношений? — Вопрос на засыпку.

Фаулер подался вперед, посмотрел мне прямо в глаза:

— Прошу прощения, мистер Бреннер. Это допрос?

— Да, сэр.

— Разрази меня гром!

— Надеюсь, этого не случится.

Он засмеялся и встал.

— Хорошо, приходите оба завтра ко мне. Берите под обстрел. Позвоните, договоримся о времени. А сейчас прошу за мной.

Мы вышли вслед за Фаулером в центральный холл и направились в глубину здания, где остановились перед закрытой дверью. Полковник сказал:

— Приветствовать не обязательно, просто несколько слов соболезнования. Генерал попросит вас присесть. Миссис Кемпбелл не будет. Она только что приняла успокоительное. И, пожалуйста, покороче. Постарайтесь уложиться в пять минут.

Он постучал, открыл и, войдя, объявил, что прибыли уорент-офицеры УРП Бреннер и Санхилл. Церемония была похожа на сцену из телесериала.

Мы с Синтией вошли и очутились в своего рода убежище из полированного дерева, кожи и меди. Шторы были опущены, и темноту разгоняла только настольная лампа, затененная зеленым абажуром. За письменным столом стоял генерал-лейтенант Джозеф Кемпбелл в защитной форме. Его грудь была увешана наградами. Прежде всего бросалось в глаза, что это был крупный мужчина, не только высокий, но широкоплечий и ширококостный, как те вожди старинных шотландских кланов, откуда, очевидно, и шел его род, и в этой связи я уловил в комнате безошибочный запах шотландского виски.

Генерал протянул руку Синтии.

— Мои глубочайшие соболезнования, сэр.

— Благодарю.

Я тоже пожал протянутую мне большую руку, тоже выразил соболезнование и добавил, как будто эта встреча была устроена по моей инициативе:

— Простите, что вынужден беспокоить вас в такое время.

— Ничего. — Он сел. — Присядьте, пожалуйста.

Мы опустились в глубокие кожаные кресла перед столом. При свете настольной лампы я изучал лицо генерала: русые с сединой волосы, ясные голубые глаза, тяжелый раздвоенный подбородок, черты лица крупные, выразительные. Видный мужчина, но, кроме глаз, вся красота Энн Кемпбелл перешла от матери.

В присутствии генерала никто не заговаривает первый, но Джозеф Кемпбелл молчал. Он смотрел между Синтией и мной на какой-то предмет позади нас, потом кивнул, очевидно, Фаулеру, и я услышал, как закрылась дверь. Полковник вышел.

Генерал посмотрел на Синтию, потом на меня и заговорил тихим, как бы даже не своим, не тем, знакомым по радио и телепередачам голосом: