Атомный экспресс - Андрей Дышев

Он кашлянул и громко позвал:

– Уваров! Не прячьтесь за перегородкой, я знаю, что вы рядом! Не вносите сумятицу. Мне больших усилий стоило навести мало-мальский порядок.

Влад, поняв, что его раскрыли, не стал больше таиться. Я услышал хруст пластика под его тяжелыми шагами.

– Кончай сходить с ума, придурь! – отозвался он из коридора. – Тебе ведь жить осталось, что ночному мотыльку!

– Вы ошибаетесь, – ответил Филин. – Я проживу дольше вас. Не намного, но дольше. Это совершенно определенно. Если не хотите, чтобы я убил сейчас вашего друга, выйдите через задний тамбур и встаньте рядом с первой цистерной.

– Кирилл! – позвал Влад. – В самом деле, он серьезно говорит?

– Не могу стопроцентно утверждать, Влад, – отозвался я, не сводя глаз с Филина, – но автомат у него настоящий.

Невидимый Влад приглушенно выругался.

– Эй, придурь! – снова позвал он. – Я сделаю, что ты хочешь. Только не валяй дурака! Пожалей себя, а то сотрешься раньше времени… Уже иду, слышишь?

– Он всегда такой грубый? – спросил меня Филин.

Я не ответил. В купе стало заметно темнее. Огарок, оплавляясь, накренился и лег на тыльную сторону ладони покойницы. Огонь, борясь за свою жизнь, принялся проедать свечу сбоку, опаливая кожу мертвой руки. Она, покрываясь копотью, почернела. Огонь трещал и брызгал парафином. Купе наполнялось запахом жженого мяса.

– Выходите! – приказал Филин.

– Погаси свечу, не глумись, – сказал я.

– Идите же! – громче повторил Филин.

Я вышел в коридор и неторопливо, как положено идти под конвоем, побрел вверх. Влад уже не воспринимал этого несчастного человека всерьез. Он относился к Филину, как к жалкой собачонке, которая лаяла и даже могла укусить, но совсем не трудно было поймать ее за хвост, заклеить морду скотчем и отправить в полет, дав ей хорошего пинка. Я был уверен, что мой друг уже притаился в тамбуре с сорванной с петель дверью в руках, и как только я пройду мимо него, он прихлопнет Филина.

Но Филин, оказывается, еще не утратил способности проявлять осторожность. Едва я дошел до двери тамбура, он позвал:

– Уваров! Вы где?

Влад не отзывался.

– Остановитесь! – приказал он мне, и тотчас за моей спиной прогремели два выстрела. Я не ожидал этого и вздрогнул. Страх горячей волной обжег спину и потек к ногам, делая их ватными и непослушными. Я не сразу понял, стрелял Филин в меня или в потолок. Влад вывалился из тамбура и кинулся в коридор, налетел на меня и замер, глядя через мое плечо на Филина.

– Я же предупреждал, – сказал Филин. – Это были два ваших патрона, Уваров. А теперь выйдите из вагона через окно и встаньте напротив цистерны.

Кажется, Влад погорячился с выводами о степени опасности Филина. Повернувшись ко мне спиной, он засопел и, ни слова не говоря, послушно закинул ногу в пустое окно. Филин подождал, когда он спрыгнет на настил, и сказал мне:

– Идите прямо, через тамбур.

Не так все было просто. Филин не собирался шутить или пугать. Когда я встал на переходной мостик, он ткнул стволом у меня между лопаток, схватил за волосы, потянул вниз так, что на мое лицо прямиком полился лунный свет, а на глазах выступили слезы.

– Вы решите сами для себя, когда вам умереть, – произнес он. – Немедленно или позже.

Я уже боялся, что Влад окажет мне дурную услугу. Но мой друг оценил всю тяжесть создавшегося положения, безропотно подошел к округлому боку цистерны и встал к нему лицом.

Только когда я неловко сполз со сцепки на настил, то увидел сидящих у колеса цистерны Милу и Лесю. Вот оно что! Филин собрал нас всех вместе.

– Дамы и господа, – произнес Филин, продолжая крепко держать меня за волосы. – Мне очень неприятно об этом говорить, но, коль судьба распорядилась прожить нам последние часы и умереть вместе, я хотел бы, чтобы мы были друг перед другом откровенны… Кто-то из вас присвоил себе мой телефон. Прошу вернуть немедленно, потому что времени у всех нас осталось мало.

Если бы Филин не произносил эти слова у самого моего уха, я бы подумал, что ослышался. Этого выжившего из ума маньяка беспокоит пропажа телефона?

Все молчали. Влад кряхтел, переминался с ноги на ногу и кидал взгляды на женщин.

– Телефон нужен не только мне, – добавил Филин. – Я предоставлю возможность каждому из вас попрощаться с родными и близкими.

Снова тишина. И вдруг Леся на высокой ноте простонала:

– Идиот! Боже мой, какой же ты идиот, Филин!

Я впервые слышал, чтобы она называла его по фамилии.

– Может, это ты украла его? – спросил он.

– Да на кой хрен он мне нужен!! Что ты изгаляешься перед нами?! Что ты разыгрываешь комедию?! Умереть нормально не можешь, с собой, сволочь, утащить нас хочешь?

– Молчи, – негромко сказал Филин и скрипнул зубами. – Молчи, неразумная девчонка! Умереть от пули намного лучше, чем от лучевой болезни.

– Да только ты один среди нас болен! Только ты, дегенерат!! – все больше распалялась Леся. Она задвигала плечами, выгнулась, толкая локтем сидящую рядом Милу. Обе женщины были связаны.

– Я бы вас отпустил! – громко сказал Филин, словно боялся, что Леся разубедит его. – Но все изменилось. Я должен был жить. Вы рисковали больше, чем я, прикрывая меня от снайперов. Я должен был жить, слышите?! – истерично крикнул он, и я почувствовал, что ствол автомата, упирающийся мне в спину, дрожит. – Вы все могли умереть, но я был обязан жить!! Я не хочу, не хочу умирать!!

Он так дергал меня за волосы, что слезы лились по моим щекам уже ручьем.

Воцарилась тишина. Филин вздрагивал за моей спиной, судорожно вздыхал, и я понял, что он плачет. В это трудно было поверить, но Филин, который еще минувшей ночью и днем казался мне хладнокровным, не ведающим ни страха, ни боли террористом, оказывается, панически боялся смерти. Он здорово рисковал жизнью, угнав поезд, но, как Кощей Бессмертный, был убежден едва ли не в своей вечности. До Влада тоже дошло, на какой закавыке двинулся мозгами Филин, и, не оборачиваясь, чтобы не рисковать мной, сказал:

– А с чего ты взял, что умрешь? Может, еще сто лет проживешь. Сейчас эскулапы людей с того света выдергивают, как рыбак рыбку…

– Замолчите! – оборвал его Филин. – Ваши лицемерные слова невыносимо слушать. Все кончено. Я чувствую, что мне недолго осталось… Как обидно, как обидно!

– Ну сделай что-нибудь, Влад! – снова крикнула Леся. – Он блефует, у него закончились патроны. Он же конченый подонок, ему завидно, что мы здоровы!

– Он ничего не сделает, Леся, – сказал Филин. – Он не хочет, чтобы я первым убил его друга. Так ведь, господин Уваров?

Особенность гор и пустынь – днем жарко, ночью холодно. Меня начинало колотить мелкой дрожью, подбородок прыгал так резво, что зубы выбивали частую дробь.