Великая и ужасная красота - Либба Брэй

— Придите к нам, о дочери Сафо! — Пиппа хохочет во все горло.

— Но мы же не знаем наверняка, что они все были лесбиянками! — сердито возражает Фелисити. — Так что если хочешь добиться результата, старайся делать все правильно.

Пристыженная Пиппа произносит негромко, мягко:

— Придите к нам сейчас, сюда, в эту пещеру!

— Мы умоляем вас! — добавляет Энн.

Наступает тишина. Все смотрят на меня, ожидая, что я скажу.

— Хорошо, — со вздохом киваю я, глядя на девушек. — Но я делаю это вопреки собственному убеждению, и надеюсь, что в будущем мне не предъявят счет за эти слова как за неудачную шутку.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на звуках тяжелого, неровного дыхания Энн, стараясь, чтобы из моего ума исчезли все мысли.

— Сара Риз-Тоом и Мэри Доуд! В каком бы месте этого мира вы ни находились, проявите себя! Вас ждут здесь.

В глубокой тишине слышится звон капель, срывающихся со стен пещеры. Никаких призраков. Никаких видений. Я не знаю, то ли радоваться, то ли огорчаться из-за того, что моя сила не проявилась.

Но мне не предоставилось возможности долго размышлять об этом. В воздухе вспыхивают искры. А в следующее мгновение вся пещера словно заполняется огнем, вокруг вздымаются языки пламени, такие горячие, что у меня перехватывает дыхание.

— Нет!!

Со всей силой я разрываю круг и вижу, что по-прежнему сижу в пещере, а Пиппа, Энн и Фелисити ошеломленно таращатся на меня.

— Джемма, что случилось? — сопя носом, спрашивает Энн.

Я едва дышу.

— Ох, ну ты и напугала нас! От такого описаться можно! — восклицает Фелисити.

— Да, наверное, — отвечаю я, тяжело оседая всем телом.

Руки у меня тяжелые, как камни, но я с облегчением понимаю, что ничего на самом деле не случилось.

— А вообще-то очень странно, — говорит Пиппа. — Я могу поклясться, что на мгновение ощутила какое-то… ну, нечто вроде покалывания.

— И я тоже, — удивленно откликается Фелисити.

Энн кивает.

— Я тоже.

Все они разом уставились на меня. Мое сердце колотится так сильно, что я боюсь, как бы оно не выскочило из груди. Но я заставляю себя изобразить спокойствие, которого и близко не ощущаю, и произношу ровным тоном:

— Не знаю, о чем это вы все говорите.

Фелисити сует в рот кончик локона и облизывает его.

— Ты что, хочешь сказать, что вообще ничего не заметила?

— Ничего.

Я изо всех сил сдерживаю дрожь.

— Ну, тогда, — с торжествующей улыбкой заговорила Фелисити, — похоже, что все мы обладаем капелькой магических возможностей! Жаль, что у тебя их нет, Джемма.

Момент был, безусловно, очень забавным. Они решили, что я не обладаю сверхъестественным даром. Я бы рассмеялась, если бы не была так потрясена.

— Боже мой, Джемма! — Пиппа вдруг наморщила нос, на ее личике отразилось отвращение. — Да ты потеешь, как портовый грузчик!

— Это потому, что здесь черт знает как жарко, — отвечаю я, радуясь перемене темы.

Фелисити встает и протягивает мне руку.

— Идем отсюда. Пора продолжить снаружи.

Мы выбираемся из пещеры. Луна, висящая в тысячах миль над нами, начала убывать, ее край выглядит неровным, как будто надгрызенным, но мы все равно купаемся в ее свете и завываем, словно волчицы. Взявшись за руки, мы кружимся в хороводе, вдыхая прохладный, влажный ночной воздух, до отказа наполняя им легкие. Я чувствую себя гораздо лучше.

— Вообще-то все равно слишком жарко, — заявляет Фелисити. — В этом корсете я просто задыхаюсь.

— Да, а мне бы хотелось окунуться в озеро, — добавляет Энн.

— А почему бы и нет? — задумчиво произносит Фелисити. — Кто-нибудь может меня расшнуровать? Ну, кто-нибудь!

Пиппа прикрывает рот ладошкой и хихикает, как будто чудовищно шокирована идеей купания, но в то же время не хочет выглядеть не в меру стыдливой.

— Но мы ведь не можем…

— Почему нет? Никто нас не увидит. А мне хочется хоть немножко подышать свободной грудью. Эй, Джемма… помоги же мне!

Я поначалу путаюсь в кружевах, шнурках и крючках, но вскоре высвобождаю тонкое белье Фелисити, под которым скрывается нежная кожа. Она сияет в лунном свете, как полированная слоновая кость.

— Ну, кто еще хочет окунуться в озеро?

— Погоди! — Пиппа неловко топчется рядом с ней. — Что ты делаешь? Фелисити… это же неприлично!

— Да что такого неприличного в моих лодыжках и руках? — возражает Фелисити.

— Но мы ведь не должны их обнажать! Это нехорошо, нескромно!

Фелисити идет вперед и на ходу бросает через плечо:

— Делай что хочешь, а я искупаюсь!

Вода выглядит прохладной, заманчивой. Я с некоторым усилием сумела высвободиться из тугого корсета. Тело благодарно расслабляется.

— Ох, нет… и ты туда же? — изумляется Пиппа, когда я прохожу мимо нее.

Холодная неподвижная вода мгновенно впитывает весь жар моего тела, и воздух у меня в легких как будто замерзает, превратившись в две глыбы льда. Когда я наконец восстанавливаю дыхание, то хрипловато кричу Пиппе и Энн:

— Эй, давайте сюда! Вода изумительная!

Пиппа в ответ тоже снимает корсет и шагает в озеро; очутившись в воде по колено, она пронзительно визжит.

— Тише, тише! — предостерегает ее Фелисити. — Если нас тут обнаружит миссис Найтуинг, она знаешь как нас накажет? Заставит преподавать в школе Спенс всю оставшуюся жизнь, как все те старые девы с кислыми лицами, которых она уже здесь собрала!

Пиппа старается прикрыться руками. Ее скромность, безусловно, сильно страдает. Но мне в этот момент на все наплевать, пусть даже меня увидел бы сам принц Альберт. Мне хочется только плыть в чудесной воде, забыв о времени, растворившись в нем.

— Если ты такая уж скромница, Пиппа, ныряй! Спрячься в воде! — насмешливо предлагает Фелисити.

— Вода такая холодная! — жалуется Пиппа очень высоким писклявым голосом.

— Ну, как хочешь, — бросает Фелисити и плывет к середине озера.

Энн все так же стоит на берегу, полностью одетая.

— Я останусь на страже, — говорит она.

А мы подхватываем друг друга под руки, чтобы было немного теплее, и едва касаемся ногами песчаного дна. Мы, наверное, похожи на каких-нибудь водяных.

— Интересно, а что бы сказала миссис Найтуинг, если бы действительно увидела нас сейчас, во всем нашем изяществе, обаянии и красоте? — хихикает Пиппа.

— Да она бы просто рухнула замертво! — отвечает Энн.