Откровения немецкого истребителя танков. Танковый стрелок - Клаус Штикельмайер

Мы точно знали, что огонь осколочными, который мог быть неточным из-за того, что цель неточно определена, может не накрыть всех пятерых из расчета советской противотанковой пушки. Будь он цел или ранен — уже заряженную пушку мог навести и выстрелить и последний оставшийся член расчета. С другой стороны, точное попадание бронебойными точно уничтожит орудие. Однако в сравнительно низкую, хорошо замаскированную цель еще нужно было попасть. Кроме того, рядом с местом, где я видел бегущего подносчика снарядов, могли быть еще две советские противотанковые пушки или больше. Типовое поведение германской армии при столкновении танков с противотанковой пушкой состояло в быстрой попеременной стрельбе бронебойными и осколочными снарядами.

Позволив двум другим «ягдпанцерам» сделать то, чего требовали правила тактики, наш «ягдпанцер» перестрелял две 76,2-мм тяжелые противотанковые пушки и их экипажи. Все советские пушки успели сделать по одному выстрелу, после чего они были обнаружены на фоне снега. Вскоре мы въехали в Тршинец, первый из трех населенных пунктов, которые, судя по нашей карте, стояли рядом и представляли для нас интерес.

Тактика, благодаря которой мы взяли следующую деревушку, Порзово, была той же. Однако вместо противотанковых пушек там и сям стояли советские солдаты, по крайней мере две дюжины. Они явно были встревожены раздававшейся ранее пушечной стрельбой. Поскольку у наших трех «ягдпанцеров» не было живой силы для конвоирования сдавшихся пленных, мы использовали радио, чтобы вызвать пехоту на броневиках, под названием Panzergrenadiere, которая должна была прибыть на своих бронированных полугусеничных машинах. На время мы приказали Советам, от которых мы отделили офицеров, стоять с руками, заложенными за голову, выстроив их перед тем, что было, наверное, самым большим домом во всей деревушке. На толпу были направлены МГ-42 наших «ягдпанцеров». Все эти ребята знали, что не стоит пытаться шутить с МГ-42, способными выплевывать свинец на скорости 1500 выстрелов в минуту.

В некоторых домах мы нашли разное пехотное противотанковое оружие, — кроме прочего, несколько десятков германского производства «панцерфаустов», или «бронированных кулаков» трех типов — на 30 м, на 60 м и на 100 м дистанции стрельбы. Предполагалось, что каждый тип превышает штатную дальнобойность на 50 %.

Несколько десятков пустых водочных бутылок указывали на то, что в них был налит «коктейль Молотова». Это оружие после изготовления не предназначалось для перевозок на большие расстояния.

Также немецкого происхождения были стопки противотанковых мин с мотками шнура, похожего на бельевую веревку. Привязанный к первой из, скажем, связки на пять мин, шнур помогал тащить их поперек дороги. Такое применение мин добавляло мобильности противотанковой группе. Мины не нужно было зарывать в промерзлую землю. А свои машины можно было пропустить, вытянув мины с дороги.

Еще нам досталось 15 советских пистолетов-пулеметов ППШ с барабанными магазинами на 71 патрон. Чуть позже, когда прибыли пехотинцы, они были особенно рады пистолетам-пулеметам и тысячам патронов к ним.

В противоречии с тем, что они сдались, советские пленные, скорее всего, были хорошо обучены уничтожать германские бронированные машины. Осмотрев их снаряжение, мы были удивлены, не найдя Hafthohlladungen, воронковидных пустотелых зарядов с мощными магнитами на конце трех выступов, приваренных по кругу снаружи конического корпуса. Широкая часть конуса была размером с мужскую ладонь. Мину нужно было поставить на броню так, чтобы два магнита оказались сверху, а третий — снизу. Пристроенный таким образом заряд, способный пробить 180 мм брони, уже не мог от тряски слететь со своей жертвы, если она двигалась. У Hafthohlladung был замедлитель на 71/2 секунды.

У этих охотников на танки — кем же еще были эти Советы — были три советского производства джипа «ГАЗ» с прицепами. За исключением противотанковых пушек, эти ребята могли быть чрезвычайно мобильны. Как ни странно, снег на единственной дороге был чист, никаких следов шин. Здесь, в Порзово, они сидели долго, наверное, несколько дней.

Дождавшись пехоты в Порзово, нам все еще нужно было взять третью деревушку, Фв. Осиц. «Фв» было, наверное, немецким сокращением «Фервальтунг» (администрация); наверное, там располагалась какая-то германская администрация.

И снова хорошо сработала тактика отвлечения внимания любого комитета по встрече, ждущего у въезда, и мы двинули «ягдпанцер» по дороге внутрь деревни, на другом конце которой стояли две 76,2-мм противотанковые пушки, ствол одной из которых был направлен более или менее в нашу сторону. Когда мы подошли к пушкам, то увидели следы, подсказавшие, что советский расчет, или расчеты, вручную выкатил пушки, весящие 3800 фунтов, на позицию для стрельбы по нам. Расчеты стояли рядом, высоко подняв руки, но достаточно далеко от своих орудий, чтобы не делать глупостей. Об этом позаботились наши пулеметы.

В целом все выглядело так, как будто Советы использовали противотанковые пушки для прикрытия складов в Порзово.

Было бесполезно отправлять два полугусеничных транспортера, оставленных в Порзово для погрузки найденного там имущества, чтобы пригнать туда две захваченные пушки. Кому могли пригодиться те две пушки в крайне неустойчивой ситуации, в которой оказался 25-й танковый полк? Так что мы уничтожили обе пушки и снаряды к ним.

На обратном пути к шоссе мы доставили расчеты противотанковых пушек мотопехоте и уничтожили машины «ГАЗ». Советам повезло — в то время, когда обе стороны не любили брать пленных, с ними обращались гуманно.

Хотя наша 70-калиберная пушка хорошо поработала по противотанковым орудиям, нам нужно было повоевать против полноценных советских танков, чтобы выяснить, на что она способна.

Спустя годы с того выдающегося дня я часто думаю, были ли наши три «ягдпанцера» отправлены в те три деревеньки по запросу дивизионной разведки. То, что мы там нашли, выглядело больше чем просто удача. Нужно помнить, что германское контрнаступление в той местности началось 22 января.

Борзе: три «ягдпанцера-IV» захватывают советскую ракетную установку

В середине дня 16 января нам сообщили о том, что несколькими минутами раньше подразделение мотопехоты сообщило по радио нашим танкистам, что на запад по шоссе восток-запад, — известному у нас как Rollbahn, по которому к фронту и от фронта катились грузовики и прочие военные машины, — движется советская ракетная установка БМ-13–16. Может быть, в мотопехоте, передавшей сигнал тревоги, были и те парни, которые за день до того получили советские пистолеты-пулеметы.

БМ-13–16 — это ракетная установка на шасси грузовика, то есть его носитель не был вездеходной машиной. «16» в названии означало, что установка имела 16 направляющих, каждая могла нести ракету М-13, чья осколочная боеголовка имела дальность 8000–8500 м. Другие типы боеголовок включали бронебойные — для удара по скоплениям танков, осветительные — для ночного освещения, а также зажигательные и сигнальные. Каждая ракета М-13 имела диаметр 132 мм и длину 1,41 м. Ее движитель весил 7,2 кг, а боевой заряд — 4,9 кг. Всего она весила 42,5 кг. Установка ракет на направляющие происходила после того, как установка приезжала на позицию для стрельбы.