Океан - Альберто Васкес-Фигероа

Ей захотелось подойти к отцу и сказать, как ей жаль, попросить за все прощение и объяснить, что она никогда не хотела отличаться от других девушек поселка, на которых никто особенно и не смотрел.

Поставив в маленькую каюту старое зеркало, с которого уже давно стерлась золотая краска, зеркало матери, в которое Аурелия смотрелась, еще будучи невестой, в день собственной свадьбы и с которым так и не пожелала расстаться, Айза впервые посмотрела на себя почти во весь рост и снова задалась вопросом: почему мужчины так на нее реагируют? Почему при виде ее груди и бедер, заглядывая ей в глаза, они превращаются в безумцев, готовых бежать на край света, лишь бы прикоснуться к ней. Все это казалось ей настолько абсурдным и нелепым, что порой она думала, будто происходящее — очередной кошмар, в которых появляются мертвецы, тонут суда или возвещают о своем приходе рыбы.

Но только ни один сон не длится так долго, уж она-то это знала.

Напряженные и печальные лица братьев не были сном, не был сном и отсутствующий взгляд матери, и бешеные глаза отца, когда он, вцепившись в руль, не отрываясь смотрел на нос баркаса, с тоской ожидая того мига, когда остров наконец исчезнет за его спиной.

Они, словно толстенными канатами, были привязаны к Лансароте и тащили его на буксире, зная, что только тогда, когда вершина Огненной горы, Монтаньи-де-Фуего, окончательно погрузится в море, буксирный трос лопнет, они будут свободны и смогут наконец-то подумать о будущем.

После полудня они прошли рядом со стаей дельфинов, куда-то сильно спешащих и даже не остановившихся, как это обычно бывает, чтобы поиграть, поплавать наперегонки или потереться со скрипом спиной о форштевень. Асдрубаль умел подзывать дельфинов свистом, совсем как дрессированных собак, но тут они даже не обратили на него внимания. Все поняли, что дельфины не хотят задерживаться, так как ищут землю, а другой земли, кроме острова Лансароте, с которого они бежали с такой поспешностью, поблизости не было. Вскоре дельфины должны были пройти проливом Бокайна, покружить у берега Плайа-де-Папагайо, возможно, они поднимутся до Арресифе, ожидая появления больших кораблей, выходящих из порта, а на следующий день продолжат путь к богатым бухтам Тарфайа, где наполнят свои брюхи салакой, скумбрией и сардинами.

Когда же дельфины спят?

А может, они и вовсе никогда не хотят спать? Да и к чему ночные грезы самым счастливым созданиям на Земле? У них почти нет врагов, и даже человек, со всей его злобой и жаждой наживы, не охотится на них.

Почему люди любят дельфинов?

Этот вопрос, еще будучи ребенком, Айза задала деду и вот какой получила ответ:

— Потому что дельфин для моряка — лучшая компания, и если какой рыбак вдруг окажется в воде, то дельфины непременно защитят его, отгоняя акул мощными ударами своих острых носов. Рыбак, который убьет дельфина, знает, что вечно будет гореть в аду… — Дед надолго замолчал, а потом продолжил: — Однажды мне рассказали одну историю о дельфинах… Впрочем, о них рассказывают много, очень много историй, и ты должна верить всем, ибо все они правдивы. Или должны быть таковыми. Однако эта история была особенно прекрасной и особенно правдивой… Рассказывают, что в конце прошлого века жил один дельфин, который привык выходить навстречу кораблям, какие проходили опасным Коралловым морем у севера Австралии, и, плывя под форштевнем, он указывал место, где вода была глубокой, а рифов не было вовсе. Он настолько хорошо знал свое дело, что не потерял ни одного корабля. Моряки его обожали, бросали ему еду и даже дали ему имя. — Дед снова надолго замолчал, зная, с каким нетерпением ждала продолжения рассказа внучка. — Но однажды, когда команда была занята своими делами, два пьяных пассажира с пакетбота открыли по нему стрельбу. Дельфин скрылся в глубине. За ним потянулся кровавый след… Капитан был вынужден применить всю свою власть, чтобы матросы не выбросили негодяев за борт. — Дед Езекиель замолчал в который уже раз, ибо был прекрасным рассказчиком и знал, как подогреть интерес к своей истории. — Все порты мира оплакивали дельфина, и за упокой его даже заказывали молебны. А в Сиднее в память о нем был поставлен памятник. Но потом, когда очередной корабль появился в водах Кораллового моря, у его форштевня показался живой и здоровый дельфин. И снова он счастливо провел корабль между рифами. И еще один корабль, и еще… Так он трудился до того самого дня, когда в тех водах снова не появился пакетбот, с которого в него стреляли… — Дед наклонился вперед, будто собирался раскрыть страшную тайну, и понизил голос: — Дельфин, как всегда, выскочил из воды впереди корабля, однако на сей раз он повел его прямиком на рифы, где судно и затонуло. То была месть дельфина, ибо потом он снова продолжил успешно водить корабли, пока не умер от старости.

— Это неправда, — возразила Айза. — Не может быть правдой, так как история твоя похожа на одну из сказок дона Хулиана.

— Нет, малышка, я рассказал тебе святую истинную правду, — отвечал ей дед Езекиель серьезным тоном. — И ты, будучи дочерью рыбака, должна верить в нее, как никто другой, ибо речь в ней идет о дельфинах.

Ей всегда нравились дельфины, однако те дельфины, которых она увидела в этот день, показались ей незнакомыми. Они бежали прочь от «Исла-де-Лобос», будто знали, что Господь, непонятно за какие грехи, изгнал их из рая и теперь им нет прощения.

Айза смотрела им вслед до тех пор, пока не заболели глаза от бесплодных попыток разглядеть их фигурки в безбрежных водах, и только тогда подняла она голову, когда увидела, что острова уже не видно: не видно ни кратера вулкана, ни зацепившегося за него, чтобы отдохнуть, облака. А океан, сменивший прибрежные воды, стал еще более величественным и огромным, еще более устрашающим и намного менее знакомым.

* * *

Новость, похоже, не удивила дона Матиаса Кинтеро. Казалось, что он уже давно ждал чего-то подобного, так как во время долгих часов, проведенных наедине с собой в пустом и тихом доме, у него была возможность основательно поразмыслить о привычках и обычаях семейства Пердомо Марадентро.

— Все логично, — сказал он. — И ты должен был сжечь этот баркас в первый же день.

— Вы его не видели. Он разваливается на части, и никому бы и в голову не пришло садиться в него, даже отправляясь в плавание по луже.

— Только не Марадентро, — возразил старик. — Потому-то их так здесь и называют. Они жизнь провели на этом баркасе. Куда именно они направляются в Америке?

— Никто не знает. — Дамиан Сентено пожал плечами. — Туда, куда занесет их ветер, полагаю, хотя им несказанно повезет, если они на этой развалине сумеют пройти хотя бы половину пути. Скорее всего, они утонут.

Дон Матиас лежал на огромной кровати, которая, казалось, становилась все больше и больше по мере того, как тело его все сильнее иссушали тоска и ненависть. Взгляд его темных глаз — единственной части тела, которая, похоже, отказывалась стареть столь стремительно, — буквально пронзал насквозь собесединка, находившегося сейчас точно на том же месте, где в последний раз перед смертью сидела Рохелия Ель-Гирре.