Любовь со вкусом клубники - Вероника Ольховская

— Закрой. Свой. Поганый. Рот. — выдавил я из себя, еле сдерживая себя в руках. — Ладно я… — я истерически усмехнулся, потирая переносицу. — но она… Что тебе сделала она?

— Просто связалась не с тем человеком, не в то время. — спокойно произнесла она.

— Какая же ты стерва, Мила. — выкрикнул я, не сдерживая себя в руках. — Будь уверена, что жизни тебе в этом городе точно не будет. Я тебя уничтожу.

— Антон… — она попыталась взять меня за руку, но я ее одернул. — Пожалуйста, на надо.

Я не стал ее слушать, идя к машине.

— Тоха! Тоха! — меня догнал Астахов. — Да, подожди ты!

— Зачем? — выдавил я из себя, прикрыв глаза. — Зачем ты ей рассказал про наше свидание?

— Я не думал… — он потёр шею, виновато смотря на меня.

— И я не думал, что в один день смогу потерять двух родных людей.

Сняв машину с сигнализации, сел на водительское сиденье.

Начавшийся дождь бил по стеклу, но я практически не замечал его, втопив в пол. Мой мир рухнул. И я совершенно не знал, что с этим делать…

«Как же я давно здесь не была», — подумала я, открывая старую калитку полуразрушенного забора.

С момента, когда мама умерла, я так и не нашла в себе силы приехать сюда. Даже возможность продажи не придала мне уверенности. Все здесь напоминало о ней.

Несмотря на наши непростые отношения после скандала с выбором университета, она была для меня самым родным и любимым человеком — всегда поддерживала, помогала.

Если раньше перед домом росли плодоносные яблоки и груши, то сейчас все ужасно заросло. Сломанные ветки деревьев склонились на землю, представляя жуткое зрелище в ночи.

Дом тоже обветшал за эти годы. Зайдя внутрь, чувствовалась неприятная сырость, едко прилипавшая к коже. Несмотря на жаркое лето доступ солнечным лучам был закрыт густой кроной деревьев.

Включив свет, поняла, что в комнате ничего не изменилось. Справа стоял старенький диван, накрытый еще связанным мамой пледом. Рядом с ним был журнальный столик, на котором лежала гора книг. Возможно, отец что-то искал, когда собирался уезжать.

Кровать, стоящая у окна, навеяла воспоминания о последних днях жизни мамы. Именно на ней я обнаружила ее в субботнее утро. Бедное сердце не выдержало постоянных химиотерапий, тихо остановившись во сне. Наверное, это самая щадящая человека смерть: просто уснуть и не проснуться.

На кухне так и стояла покрытая слоем пыли посуда. Даже цветы, принесённые мной на похороны, были засохшими в вазе.

Все это усиливало и без того мое тяжелое моральное состояние.

Достав из чемодана свой большой махровый халат, положила его на диван. Укутавшись с капюшоном в тёплую кофту, с ногами забралась на свое импровизированное спальное место.

Положив руки под голову, закрыла глаза. В беспросветной темноте сознания появился удушливый образ поцелуя Антона и Милы. Ещё и от халата пахло его любимым гелем для душа. Одиночество, царившее в доме, позволило дать себе волю и выплакаться.

Легче от этого не стало, но потяжелевшая голова убила всевозможные мысли, постепенно погружая меня в сон.

Проснулась я утром от удивительного пения птиц, доносившегося из окна. В тусклом свете солнечных лучей комната выглядела ещё более удручающе, чем ночью. Повсюду вилась пыль, от которой я невольно прокашлялась.

Переодевшись в футболку и шорты, пошла в местный магазин. Купив основные продукты, химию, швабру, тряпки и прочие средства для уборки, потащила огромные пакеты домой.

Целый день я занималась тем, чтобы отмыть и отчистить накопившуюся грязь в комнате и кухне. Ушло, по-меньшей мере, пятьдесят литров воды и несколько тряпок, которых было уже не спасти.

Поужинав яичницей с копченой куриной грудкой, решила прогуляться по деревне. Удивительно чистый воздух позволял вздохнуть полной грудью.

Увязнув в делах по дому, я даже забылась про свои переживания и боль. А сейчас сознание освободилось, позволяя клубиться уничтожающим мыслям.

— Голубева? — послышался сзади незнакомый мужской голос.

— Простите? — я повернулась, не понимая, что от меня хотел незнакомый мужчина.

— Не узнала что ли? — усмехнулся он, подходя ближе.

— Извините, но нет. — маленькие интонации в его голосе были знакомыми, но мой мозг категорически отказывался думать и проводить сопоставления.

— Ну ты даешь, Голубе-е-ева! — протянул он. — Это же я — Федя Клюев.

— Федя? — удивилась я, совершенно не воспринимая стоящего передо мной человека, как свою первую влюблённость. — Значит, богатым будешь! — попыталась выкрутиться я, чтобы не задеть его. Хотя, не мешало бы.

— Какими судьбами в нашей деревеньке? — усмехнулся он, липко осматривая меня с ног до головы. Внутри все неприятно сжалось от такого открытого жеста.

— В отпуск приехала. — соврала я. — Да и дом продавать хочу.

— Да кто его купить в нашей дыре? — Федя в открытую засмеялся. Да, это точно был он. Этот смех я не забуду никогда.

— Ну знаешь, экотуризм, все дела. — я потихоньку пятилась назад, пытаясь закончить разговор. Мне совершенно не было спокойно рядом с этим человеком.

— А ты изменилась, Голубева. — приторно проговорил он, а по моей спине прошли мурашки. — Похорошела очень. Вещичек прикупила.

— Ничего подобного. — спокойно произнесла я, пытаясь успокоить его разбушевавшуюся фантазию. — Поправилась только. Килограмм на двадцать точно.

— А это тебя не испортило. — он практически вплотную подошёл ко мне. В нос ударил отвратительный запах дешевых сигарет и перегара. Гремучая смесь. — Наоборот даже. Стала такая аппетитная.

— Брось. — я все ещё пятилась назад, но скоро отступать было не куда — забор. — Ты был прав, на меня ни один нормальный мужчина не смотрит. Одни уроды.

— А я всегда прав, детка. — последнее слово эхом отозвалось в голове, вызывая дрожь в пальцах. Незаметно достав из кармана ключи, приготовилась отбиваться.

— Клюев! — послышался сзади Феди грозный женский голос. — Опять налакался и к городским бабам пристаешь? — к нам приближалась плотная девушка, смутно похожая на первую красавицу школы.

— Что ты, масюнька. — буквально промурлыкал он, отходя от меня. — Я ж ни-ни! Одну тебя люблю!

— Знаю я твое люблю! — прокричала она, наматывая полотенце на руку. — А ну пошёл домой, козлина такая! А ты что встала? — она зло смотрела на меня, явно не узнавая. — Иди отсюда по добру, пока и тебе не досталось.

Я молча быстро кивнула, поспешив сбежать в направлении дома.

Страх, блуждающий по телу, не хотел отпускать, выматывая и без того уставшее тело. Только оказавшись за калиткой родного дома, смогла спокойно выдохнуть, сполоснув лицо водой, стоящей в бочке.