Отряд тайных дел. Книга 1. Разбойный приказ - Андрей Посняков

Чернец Варсонофий, немного постояв на крыльце, завидел приближающиеся возы и поспешно скрылся в таможенной избе – где это видано, чтоб таможенники к купцам бегали, а не наоборот? Митрий почесал затылок и, подумав, направился к торговым рядам, на которых как раз раскладывали товары. Ночные сторожа – все сплошь дюжие угрюмые мужики – уводили прочь свору цепных псов, кои по ночам охраняли амбары и лавки. Щурясь от солнца, Митька неспешно прохаживался вдоль рядков. Сперва прошелся по большому ряду, вдоль всех пятнадцати лавок, затем свернул на серебряный, к знаменитым тихвинским мастерам Погудиным, Голубевым, что выделывали из серебра удивительной красоты вещи – распятия, диадемы, блюда, зеркала. Здесь Митька даже остановился, постоял, любуясь, пока не прогнали, – мол, шел бы ты отсюда, паря, не украл бы чего! Отрок пожал плечами – нужно мне ваше серебришко, как же, чай, и поважнее заботы есть. С левой стороны вдруг послышался шум – ругались какие-то мужики, ржали кони. На рядок сгружали соляные круги с заонежских варниц. Митрий постоял, послушал – ничего интересного, одна божба да ругань на медвяные росы. Так уж считалось, что медвяные росы – худые, вредные, с которых и заболеть недолго. Вот и у заонежских мужиков пара лошадей по пути пала, не иначе как на медвяные росы забрели.

– Эй, шпынь! – Отвлекшийся на ругань Митрий вдруг почувствовал сильный толчок в бок. Обернулся, увидев перед собой знакомого парня Онисима Жилу – смешного, круглолицего, лопоухого. Судя по задиристому взгляду, Онисим был настроен решительно:

– Ты чего это, гнида пучеглазая, на нашем месте вертишься? Небось, украсть что задумал?

Вообще-то на посаде Онисим считался отроком трусоватым и так расхрабриться мог только с чужим, и то при наличии поддержки.

– Но-но! – Митрий вскинул глаза. – Ты что, Онисим, на своих-то, ровно пес худой, кидаешься?

– На своих? – Жила сузил глаза, присмотрелся. – Тю! Никак, Митька Умник! А я-то смотрю – похож. Говорили, ты в бега подался! Врали, что ль?

– Конечно, врали, – деланно хохотнул Митрий. – Я-то – вот он. Куда там в бега?

– Ну-ну… – Онисим Жила высморкался. – Эк и грязен ты! Поди, бедствуешь?

Подобный вопрос Митьку насторожил. Не такой был человек Онисим, чтобы запросто так, без своей выгоды, интересоваться чьей-то там жизнью.

– Угадал, бедствую, – нарочно вздохнув, Митрий поник головою. – Коровенку за недоимки свели, Василиска сестрица к родичам на Шугозерье подалась. Один и остался… Иногда и куска хлебушка во рту не пребудет.

Сказал и выжидательно посмотрел на собеседника – как-то тот отреагирует? Онисим осклабился и покровительственно похлопал отрока по плечу.

– После вечерни подходи на Романицкую, поговорим. Может, и разживешься хлебушком.

– Приду, – обрадованно похлопал ресницами Митрий. – А где тебя там ждать-то?

– Да хоть у церкви. Я к тебе сам подойду, не думай.

А Митрий и не думал, знал – не так просто позвал его Онисим, явно не для хорошего дела.

– Да, – отвалив в сторону, на ходу оглянулся Жила, – а дружок твой, Пронька Сажень, где?

– Давненько уж его не видал.

– А то б и его привел… Нашлось бы дело. Ну, ин ладно…

Махнув рукой, Онисим Жила свернул в междурядье, где – как правильно догадался Митька – его дожидалось человек с полдесятка. Все молодые да хитроглазые. Шпыни – одно слово. И зачем им Митька Умник понадобился?

– А, вечером и узнаю! – Усмехнувшись, Митька покинул площадь и, свернув на одну из нешироких улочек, зашагал к Вяжицкому ручью.

После обеда, как и уговорились, встретились с Иванкой на постоялом дворе.

– Тимофей Рука-то, верно, там, на ручью, и живет, – доложил информацию Митрий. – Мужик дельный, ни в чем таком не замечен. Должен ему был Узкоглазов иль нет – вызнать не удалось, однако узкоглазовские людишки на двор к Тимофею не заходили, вообще, похоже, они и не приятельствовали вовсе – Тимофей с Узкоглазовым.

– Коли так, странно, – помощник дьяка пожал плечами. – С чего бы это Тимофею Руке давать взаймы малознакомому человеку, пусть даже небольшие деньги? Ты же говоришь, они не общались?

– Не общались, – кивком подтвердил Митрий. – Я всех дворовых порасспросил. Они как раз ворота чинили, так я…

– Обожди-ка с воротами. – Иван прищурил глаза. – Больно уж вид у тебя хитрющий. Еще чего вызнал?

– Да не сказать, что вызнал, – ухмыльнулся отрок. – Однако придумка одна есть.

– Ну-ну, давай выкладывай свою придумку! В чем суть-то?

– А в Тимофея Руки доме. Не в доме даже – в усадьбе.

– И что с ней?

– А она самая дальняя, да деревьями густо-густо обсажена, да кустами непроходимыми… Там и днем-то темно, не то что ночью. Одно слово – Собачье устье.

– Так-так… – Иван вдруг улыбнулся. – Так, ты думаешь, Узкоглазову было все равно, куда послать Прошку, лишь бы на ночь глядя, лишь бы местечко оказалось поукромнее, так?

– Так. Ты еще и то уразумей, Иване, что Узкоглазову убивца того еще на то местечко надобно было вызвать. А убивец-то непрост – ишь, с самострелами.

– Верно мыслишь, Димитрий, верно. Значит, убивец тоже это местечко знал – и засаду устроил. Как успел только, а? Хотя, постой, сам отвечу… Прохор встретился с Узкоглазовым днем… Что ж, время было. Чувствую, Митрий, наше предположение верное – Прохора должны были убить именно из-за таможенника, больше-то ничего такого наш кулачный боец и не знал. Итак… – Иван возбужденно поставил в центр стола глиняный кувшин сбитня. – Вот – Платон Узкоглазов. Вот – покойный инок Ефимий, таможенник, честный и благочестивейший человек. – Помощник дьяка поставил рядом с кувшином деревянную миску, а рядом с ней положил еще и ложку. – Это Прохор. Значит, получается, что Ефимий чем-то мешал Узкоглазову и тот нанял Прохора и убийц… или убийцу… возможно, того самого… Ты чего глазами хлопаешь, Митрий?

Отрок покачал головой:

– На столе-то, чай, еще места хватает… Эвон!

Взяв с лавки подсвечник, Митрий поставил его на стол рядом с кувшином и улыбнулся:

– Московский торговый гость Акинфий Ильментьев сын, прошу любить и жаловать! Ну, тот, про которого я рассказывал.

– Так-так-так, – задумчиво протянул Иван. – Торговый гость, говоришь? Поясни!

– Именно он взял со своим обозом людей Узкоглазова… А допрежь того не брал никого, сколько бы ни просились. И не только нас с Василиской.

– Так, ты полагаешь, к смерти таможенника причастен московский купец? – Иванко всплеснул руками. – Эх, жалко я с этим гостем опоздал встретиться. Впрочем, твое предположение – пока одни домыслы.

– Так у нас все – одни домыслы, – хохотнул Митрий. – Иль не так?

– Так, что поделать? – Иван вздохнул и вдруг улыбнулся. – Зато с вами мне повезло. Ты, Дмитрий, далеко не дурак…