Хочу тебя напрокат - Айрин Лакс

Понимаю, что мне хочется ещё больше и откровеннее.

Хан долго был для меня под запретом. Но сейчас он со мной, а его язык глубоко и ритмично движется в лоне, пока его не сменяют пальцы…

Он — мой.

Сейчас целиком и полностью мой, пока самозабвенно ласкает меня.

— Потрогай себя… Я видела, как ты делал это в душе. Трогал свой член… Хочу ещё раз увидеть. Прямо сейчас! — требую, не покраснев.

Совсем забыла о рамках приличий.

При свете утра, в залитой светом комнате, я прошу бесстыдно о таком… откровенно-пошлом…

Не знаю, откуда во мне появляется смелость. Кто заставляет меня говорить это.

Рядом с ним я становлюсь другой. Словно не собой! Или… наоборот.

Собой.

Я много раз сдерживала себя рядом с Ханом, запирала чувства и желания под замок, а они долго томились в темнице. Но сейчас, вырвавшись на свободу, эмоции цветут буйным цветом.

Я хочу его. Всего и сразу хочу.

Всё, что угодно, попробовать. Всё… Даже если ему захочется взять меня в попку, я перейду и эту черту. Открываясь полностью.

— Хочешь посмотреть на мой член?

— Для начала — посмотреть. Потом… — облизываю губы. — Ощутить его в деле.

Через миг на Хане не остаётся трусов. Он прикасается к своей твёрдой плоти и двигает по ней пальцами, не прекращая своих грязно-сладких поцелуев.

Я теряюсь в своих ощущениях.

Вижу, насколько сейчас твёрдый у него член. Желаю ощутить его глубоко в себе и… продлить пытку предвкушением.

Хан продолжает вести меня навстречу моему наслаждению, пока приближает себя к финалу.

Я готова кончить за секунду.

Когда он целует, посасывает, и облизывает с таким безудержным голодом.

Мои пальцы скользят в его волосы, бедра толкаются к его рту интенсивнее с каждой секундой.

Внезапно я прошу:

— Хочу и тебя тоже…

В его тёмных глазах пылает огонь.

Он мгновенно поднимается и меняет нас местами. Теперь я сверху на нём, лицом к его члену, который видится мне сейчас чем-то необыкновенно желанным. Жадно приникаю губами к покрсневшей головке, накрывая ртом.

Одновременно с этим Хан крепче перехватывает меня за бёдра, насаживая на свой рот.

Потом уже перестаёт иметь значение и время, и пространство. Жадно-жадно проникаем в другами ртами, языками.

Беря то, чего не получали так давно. Открыто и доступно. Получая и одаривая взамен.

Потом накрывает тяжестью горячей волны, стремительно нарастающей… Она давит безжалостно и взрывается тёплой, струёй у меня во рту. Одновременно с этим и меня смывает волной цунами за черту доступного.

Темирхан

Ночь пролетает незаметно, а утро превращается в хаос, смерч секса на влажных, мятых простынях.

Потом Ди говорит, что у неё дела, после завтрака собирается уезжать, а пока она жарит мне оладьи, и я за каждым движением её смотрю жадно, не отрывая взгляда.

Чувствую себя счастливым от того, что Ди решила приготовить нам завтрак. Но даже если бы она просто налила мне воды из-под крана, я был бы рад её вниманию.

Только тоской сердце сжимает и укором на самого себя — сколько времени мы потеряли? По глупости. По моей глупости.

— Сегодня у меня насыщенный день. Встречаюсь с охранным агентством и дизайнером.

— Зачем тебе охранное агентство? — напрягаюсь.

— Я не собираюсь жить в доме без охраны.

— Ди, я могу тебе людей поставить.

Она забирается на мои колени, расставив бёдра широко-широко и трётся кошечкой, целует перед тем, как встать:

— Есть, конечно. Но мы оба знаем, что в таком случае у тебя будет круглосуточный доступ ко всему, что творится в доме папы. А я не хочу зависеть от тебя. Мне нужно самой решать проблемы.

— Хорошо, — с трудом, с болью признаю её правоту. Приказываю себе не давить. — Зачем тебе дизайнер?

— В доме отца давно ничего не менялось. Не уверена, что буду делать ремонт, но охотно послушаю, что посоветует дизайнер. Дел полно, — добавляет серьёзным тоном.

Диана снимает последний оладушек со сковороды, опуская тарелку с тёплой выпечкой и ставя на стол передо мной. Потом Ди начинает колдовать над чаем, заваривая его по-особенному, гораздо вкуснее, чем получается у всех.

Смотрю на неё и проворачиваю в голове слова о её планах на день. У меня тоже дел полно, телефон разрывается. Но самое главное дело — решить вопрос с браком. Утлый он у меня, насквозь фальшивый.

И если бы речь шла только о Люське… Если бы речь шла только о ней, я бы никогда не женился!

Но у меня есть сын. Я беспокоюсь за него.

Больше переживаю, какого хахаля себе потом найдёт Люська, будет ли получать Тимур достаточно внимания, не станет ли чужой мужик обижать пацана?

Помню одну из попыток мамы сойтись с новым мужчиной после смерти отца. Тот мужик постоянно Кариму поджопники отвешивал. Один раз так сильно под зад пнул, что брат башкой на угол стола налетел и раскроил себе полголовы. Я кинулся на маминого хахаля в драку с ножом и порезал придурку живот…

Учитывая то, какая баба Люська, я не уверен, что она себе хорошего мужчину найдёт. Но и тянуть ярмо нашего брака уже не считаю нужным.

У нас не то что любви, у нас даже взаимного уважения нет. Тимур в такой семье счастливым не вырастет.

— Ты задумался? — говорит Диана, целуя меня в макушку.

— Да, есть немного. Я задумался.

— Не буду спрашивать, о чём ты думаешь. Потому что ответ может мне не понравиться.

— Послушай, Ди. Я тебе скажу так: дай мне немного времени.

— Нет ничего более постоянного, чем временное! — разумно говорит Диана.

Я окончательно понимаю, что девочка выросла и многое понимает не хуже меня самого. Нужно как-то ускориться с решением проблем брака.

Но как при этом не навредить Тимуру?!

Как бы я ни думал, какие варианты ни крутил в своей голове, в каждом из них будет страдать. Но и затягивать нельзя.

Ведь пока он мал, может привыкнуть быстрее и расставание может пройти безболезненнее. Но мне нужна уверенность, что это будет не зря.

— Ди, у меня есть к тебе предложение…

— Руки и сердца? — улыбается колко и с язвинкой. — Я знаю, что по своим обычаям ты можешь и вторую жену привести, и третью. Но я не живу по этим обычаям и ни за что не соглашусь! — швыряет полотенце в посудомойку.

— Что?! Да как ты такое подумать могла! Вторая жена, ёпта… И в мыслях такого не было. Я хотел предложить тебе другое…