Четвертое сословие - Джеффри Арчер

Если на пути Армстронга возникало препятствие, ему стоило лишь произнести слова «полковник Оакшот» и «Контрольная комиссия», и упирающийся чиновник тотчас подписывал нужный документ в трех экземплярах.

Когда дело дошло до электропитания, Питер Уэйкхем доложил, что каждые двенадцать часов один из четырех секторов города из-за перегрузки приходится отключать как минимум на три часа. Энергосистемой, добавил он, официально командует американский капитан Макс Сэквилл, который заявил, что ему некогда с ним разговаривать.

— Предоставь его мне, — сказал Армстронг.

Но Дик быстро выяснил, что на Сэквилла не действуют ни обаяние, ни угрозы, ни подкуп, отчасти потому, что у американцев всего было в избытке, и они считали себя последней инстанцией. Но еще он выяснил, что у капитана есть одна слабость, которой он дает волю каждый субботний вечер. Дику пришлось несколько часов подряд слушать рассказы о том, как Сэквилл завоевал «Пурпурное сердце» в битве за Анцио, и только потом ему предложили вступить в так называемый клуб любителей покера.

Следующие три недели Дик каждую субботу старательно проигрывал долларов пятьдесят, а в понедельник получал их обратно, записав в производственные расходы. Таким образом он обеспечивал бесперебойное электроснабжение в британском секторе с трех часов дня до полуночи, кроме субботы, когда в типографии «Дер Телеграфа» был выходной.

Все требования Арно Шульца по списку были выполнены в течение двадцати шести дней, и к этому времени «Дер Телеграф» печатала 140 тысяч экземпляров. Лейтенанта Уэйкхема назначили ответственным за распространение, и рано утром газета всегда поступала на улицы. Когда Дик сообщил полковнику Оатшоту данные последнего тиража, тот остался доволен успехами своего протеже и согласился дать всей команде трехдневный отпуск.

Больше всех этому обрадовалась Шарлотта. С тех пор как она приехала в Берлин, Дик редко появлялся дома раньше полуночи, а уходил, когда она еще спала. Но в эту пятницу он приехал днем за рулем взятого напрокат мерседеса, и, погрузив в машину потрепанные чемоданы, они отправились на выходные в Лион к ее семье.

Шарлотту беспокоило, что Дик совершенно не способен отдыхать больше, чем несколько минут подряд, но она была счастлива, что в лионском доме нет телефона. В субботу вечером вся семья отправилась в кино на фильм «Идеальный брак» с Дэвидом Нивеном в главной роли. На следующее утро Дик начал отращивать усы.

Вернувшись в Берлин, капитан Армстронг последовал совету полковника и стал обзаводиться полезными связями во всех секторах города — дело упрощалось, когда люди узнавали, что он руководит газетой, которую ежедневно читают миллион человек (по его данным).

Почти все немцы, с которыми ему доводилось встречаться, думали, судя по его манере поведения, что он имеет звание никак не меньше генерала. Даже если нет, думали все остальные, за его спиной стоят большие шишки. Он старался, чтобы всех штабных офицеров регулярно упоминали в «Дер Телеграф», и после этого его требования редко подвергались сомнению, какими бы возмутительными они ни были. К тому же он пользовался известностью, которую ему давала газета, а поскольку имел возможность писать собственные статьи, вскоре стал знаменитостью в городе безликих военных.

Три месяца спустя после первой встречи Армстронга и Арно Шульца «Дер Телеграф» регулярно выходила шесть дней в неделю, и Армстронг доложил полковнику Оакшоту, что тираж перевалил за 200 тысяч экземпляров — такими темпами они скоро обгонят «Дер Берлинер».

— Первоклассная работа, Дик, — только и сказал полковник.

Он точно не знал, чем в действительности занимается Армстронг, однако заметил, что расходы молодого капитана потихоньку выросли до двадцати фунтов в неделю.

Хотя Дик и рассказал Шарлотте о похвале полковника, она чувствовала, что он начинает скучать. Тираж «Дер Телеграф» почти сравнялся с тиражом «Дер Берлинер», старшие офицеры трех западных секторов всегда радушно принимали капитана Армстронга. В конце концов, стоило только что-то шепнуть ему на ухо, и назавтра эта история появлялась в газете. В результате у него всегда имелись кубинские сигары, а Шарлотта и Сэлли никогда не испытывали недостатка в нейлоновых чулках. У Питера Уэйкхема не переводился его любимый джин «Гордон», а у «тележечников» было достаточно водки и сигарет, чтобы открыть черный рынок.

Но Дик не видел никаких перспектив в собственной карьере, и его это угнетало. Хотя ему часто намекали на повышение, у него не было шансов в этом городе, где и так полно майоров и полковников, которые просто сидели и ждали, когда их отправят домой.

Дик начал обсуждать с Шарлоттой переезд в Англию, тем более что новый премьер-министр Британии от партии лейбористов Клемент Эттли призывал солдат скорее возвращаться домой, где их ждала мирная работа. Несмотря на обеспеченную жизнь в Берлине, Шарлотта пришла в восторг от этой идеи и убедила Дика подумать о ранней отставке. На следующий день он договорился о встрече с полковником.

— Ты уверен, что действительно хочешь этого? — спросил Оакшот.

— Да, сэр, — ответил Дик. — Сейчас все идет гладко, и Шульц прекрасно справится без меня.

— Справедливо. Я постараюсь ускорить процесс.

Несколько часов спустя Армстронг впервые услышал имя Клауса Лаубера и затормозил процесс.

Когда тем же утром Армстронг заглянул в типографию, Шульц доложил ему, что они впервые продали больше экземпляров, чем «Дер Берлинер», и он начал подумывать о выпуске воскресного номера.

— Не вижу причин, чтобы этого не делать, — со скукой в голосе произнес Дик.

— Вот бы назначить ту же цену, что была до войны, — вздохнул Шульц. — С таким объемом продаж мы бы получали хорошую прибыль. Наверное, вам трудно поверить, капитан Армстронг, но в те времена меня считали процветающим и преуспевающим человеком.

— Возможно, вы снова им будете, — заметил Армстронг. — И скорее, чем думаете, — добавил он, глядя сквозь грязное окно на улицу, заполненную усталыми людьми. Он собирался сказать Шульцу, что хочет передать все дело ему и вернуться в Англию, и в этот момент немец произнес:

— Вряд ли теперь это возможно.

— Почему? — спросил Армстронг. — Газета принадлежит вам, все знают, что ограничения скоро снимут и немцы снова станут полновластными держателями акций.

— Вполне возможно, капитан Армстронг, но, к сожалению, акции компании мне уже не принадлежат.

Армстронг замолчал, потом заговорил, тщательно подбирая слова.

— Правда? Почему вы их продали? — спросил он, продолжая смотреть в окно.

— Я не продавал их, — ответил Шульц. — Я в буквальном смысле их отдал.

— Кажется, я вас не понимаю, — Армстронг повернулся к нему.

— Все очень просто, — пояснил Шульц. — Когда к власти пришел Гитлер, он издал закон, по которому евреям запрещалось владеть газетами. Я был вынужден передать акции третьему лицу.