Черный верблюд - Эрл Дерр Биггерс

— Булавка все еще в шкатулке?

— Нет, сегодня утром я забрал ее.

Смит опустил руку в карман и вытащил булавку.

— Пожалуйста, возьмите ее. Мне кажется, я сошел с ума, решив украсть булавку. Но когда находишься в таком безвыходном положении…

Чан внимательно осмотрел булавку. На платиновой подложке всеми цветами радуги переливались прекрасные бриллианты. Кончик булавки был отломан.

Начальник полиции строго сказал Смиту:

— Я полагаю, вам известно, какие последствия должен иметь ваш поступок? Мы принуждены будем задержать вас.

— Разумеется, очень хорошо, что мы обнаружили булавку, — вмешался Чан, — но гораздо важнее установить, о чем беседовала Шейла Фен с Робертом Файфом. Содержание этой беседы имеет большое значение для Файфа, так как он готов уплатить Смиту за молчание.

— Право, ничего особенного не было сказано, — смутился Смит.

— Я не думаю, чтобы вам улыбалась перспектива отправиться в тюрьму по обвинению в краже, — невозмутимо продолжал инспектор. — При некоторых обстоятельствах мы могли бы забыть об этом неприятном происшествии и не вспоминать о вашем прегрешении. Разве я не прав? — обратился он к Джексону.

Начальник полиции нерешительно взглянул на Чана.

— Вы полагаете, что это обстоятельство действительно так важно?

— Несомненно.

— В таком случае я согласен. Расскажите о том, что вы слышали вчера вечером, и мы оставим вас в покое, — обратился он к Смиту. — Я ничего не предприму против вас.

Смит колебался. Снова перед ним предстало, словно видение, возвращение на родину, новая жизнь, приличное существование. С другой стороны — тюрьма и прозябание на этом острове.

— Хорошо, — сказал он, — я расскажу вам все. Мне не хотелось бы этого делать, но у меня в Кливленде есть отец… Ради него… Итак, когда я подошел к окну…

Чан остановил его движением руки.

— Подождите! Мне хотелось бы, чтобы Роберт Файф присутствовал при нашей беседе.

Он посмотрел на часы.

— Полагаю, что мне удастся застать его.

Позвонив по телефону, Чан попросил Файфа приехать в полицейское управление.

— Теперь располагайтесь поудобнее, — снова обратился инспектор к Смиту. — Еще раз предупреждаю: вы должны говорить правду и только правду.

Смит кивнул.

— Вы победили, инспектор. Я расскажу все.

Взглянув на свои стоптанные башмаки, он добавил:

— Я так мечтал о том, чтобы уехать домой. Это была прекрасная мечта, слишком прекрасная, чтобы сбыться. Нет ли у вас сигареты? Нет? К сожалению, у меня тоже нет. Увы, такова жизнь…

Время тянулось медленно. Смит сидел, безучастно вперив в пространство взгляд. Впереди его ожидало безрадостное будущее, жалкое прозябание на Гавайях. Начальник полиции погрузился в чтение вечерней газеты. Чарли Чан весь ушел в созерцание булавки.

Наконец в дверь постучали. Полицейский доложил, что приехал Файф. Из-за его плеча выглядывал робко улыбающийся актер. Но, завидев Смита, он нахмурился, улыбка исчезла.

— Добрый вечер, — приветствовал он инспектора. — В моем распоряжении двадцать минут, а затем мне необходимо вернуться в театр. Я не вправе опаздывать.

— Двадцати минут более чем достаточно, — ответил Чан. — С мистером Смитом вы знакомы, а это — начальник полиции мистер Джексон.

Файф поклонился.

— Очень приятно. Я полагаю, что вы вызвали меня сюда по веским причинам?

— Да. Вчера у вас состоялась встреча с вашей бывшей супругой. О чем вы говорили, до сегодняшнего дня продолжает оставаться неизвестным. Когда мне представилась возможность услышать, о чем вы беседовали, вы предпочли возвести на себя обвинение в тяжком преступлении, которого не совершали. Вы это сделали для того, чтобы отвлечь мое внимание от этой беседы. Сегодня оказалось, что вы внезапно воспылали большим интересом к живописи, надеясь заодно купить молчание Смита.

Файф побледнел. Подавив вспышку гнева, он прошептал, обращаясь к художнику:

— Вы, несчастный…

Смит поднял руку.

— Знаю, знаю, — пролепетал он. — Меня это печалит не менее, чем вас. Но эти люди могут упечь меня в тюрьму. Очень жаль, но я вынужден рассказать все. Не найдется ли у вас сигареты?

Файф, пораженный бесцеремонностью художника, протянул ему свой портсигар.

— Благодарю вас. Все это, мистер Файф, очень неприятная история, и чем скорее нам удастся перешагнуть через нее и чем скорее она станет прошлым, тем лучше.

Закурив, Смит продолжал:

— Вчера вечером я подошел к павильону и, стоя у окна, увидел, что там находятся Шейла Фен и мистер Файф. Я услышал голос мисс Фен. Она была очаровательна, и я был бы рад возможности написать ее портрет…

— Ближе к делу, — проворчал начальник полиции.

— Да, да. Мне хотелось лишь подчеркнуть красоту этой женщины. Она была так хороша, что мы вправе были бы простить ей один выстрел.

— Что? — Чан вскочил.

— Я слышал, как она рассказала Роберту Файфу о том, как три года тому назад убила в Голливуде…

Файф с глухим стоном закрыл лицо руками.

— Кого убила? — спросил Джексон.

— Ах, вы хотите знать его имя? — Смит заколебался. — Как будто она называла этого человека Денни… Совершенно верно, Денни Майо.

На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Затем ее нарушил голос Файфа.

— Позвольте мне досказать! — воскликнул он — Я попытаюсь разъяснить вам… Шейла была такой увлекающейся натурой, такой импульсивной. Вы поймете…

— Мне совершенно безразлично, кто будет продолжать повествование, — сказал начальник полиции.

Файф обратился к Чану:

— Я уже рассказывал вам о том, как Шейла позвонила мне в театр и сказала, что нам необходимо увидеться. В ее голосе звучала такая мольба, что я не в силах был отказать ей. Сначала я сказал, что приеду после спектакля, но она крикнула: «Нет, это слишком поздно!» Она требовала, чтобы я приехал немедленно. Шейла сказала, что должна сообщить мне нечто очень важное и хочет попросить моего совета. Я чувствовал, что она в отчаянии, и поспешил на ее зов.

Дрожащими пальцами Файф достал из портсигара сигарету.

— Я встретил ее в саду и заметил, что она охвачена страхом. Мы прошли в павильон, и там она рассказала о том, что мучило ее все эти годы. Несколько лет спустя после нашего развода Шейла встретила Денни Майо и безумно влюбилась в него. Я знаю ее способность увлекаться… Казалось, Майо отвечал на ее любовь. У него была жена где-то в Англии, выступавшая в оперетте, но он обещал развестись с ней и жениться на Шейле.