Афера по букве закона - Юлия Еленина

Время тянулось невыносимо долго, хотя я положила перед собой телефон и отсчитывала минуты. Прошло только десять.

Виктория уже вернулась за столик и, кажется, собиралась закончить это постановочное свидание. Александр достал телефон и кому-то позвонил, как оказалось, администратору.

— Задержите пару за столиком. Предложите ужин за счет заведения, красочно распишите, как наказали безрукую официантку.

Выполнено все было в лучшем виде, что дало Ботанику еще десять минут. Но Виктория, судя по всему, отказалась от ужина, даже все обаяние Мажора не помогало. Теперь настала моя очередь звонить.

— Костик, заканчивайте, — сказала я в трубку и даже начала покусывать нижнюю губу.

— Еще три процента загрузки, — ответил он. — Подключай Гончарова.

Вот черт! Если секретарша заметит пропажу планшета, то следующего свидания не будет. Да и вообще… Вся моя затея провалится.

«Иди в туалет! Бегом!» — написала я сообщение Мажору и увидела на экране компьютера, как он прочитал.

О, нет, я не могу здесь сидеть.

— А вы куда? — спросил удивленный Александр, когда я подскочила и понеслась к выходу.

— В мужской туалет.

— Ну что? — не постучав, влетела я в туалет.

Костик, Мажор и Ботаник уставились на меня в недоумении, пока Игорь Михайлович не отмер первым:

— Ты не видела, что на двери табличка с мальчиком? Женский напротив.

— Не умничай, — отмахнулась от него. — Закончили?

— Да, — Ботаник вынул кабель и отдал гаджет Мажору.

— Я пошел, — спрятал он, как и Костик, планшет под пиджак.

Только Гончаров скрылся за дверью, как она снова открылась. Мужчина, зашедший в туалет, посмотрел на меня, потом на Клементьева и моего протеже, уставившихся в телефон, и выдал:

— Э-э-э…

— Идите, — любезно указала я в сторону кабинок. — Или вот, — кивнула на писсуары. — Думаете, я за тридцать лет членов не видела?

— Дурдом, — покачал мужик головой и вышел. Видимо, решил потерпеть. А может, я отбила желание у его биологических функций?

— Ивонна, — покачал головой Костик. — Не порти репутацию ресторана. А то еще подумают, что здесь филиал психушки.

— Поехали к тебе, — сказал Ботаник, — не в туалете же нам просматривать информацию.

Что ж, разумное предложение, хотя мне не терпелось узнать, что мой протеже выкачал из планшета Виктории.

Мы вышли в коридор, где нас уже ждал ресторатор. Посмотрев на Костика, он сделал широкий жест.

— Ваш ужин за счет заведения.

— Вы нам очень помогли, спасибо, — снова включился Ботаник. — Если вдруг вам что-нибудь понадобится…

— То вы можете прийти на консультацию в нашу фирму, — закончила я и сделала ручкой, направившись к выходу.

Костик отправился с нами, предусмотрительно захватив на баре бутылку коньяка и предупредив, что это за счет заведения. Ну да, почему бы не воспользоваться халявой?

Я забрала почти с боем ключи от машины и, пообещав, что оплачу все штрафы, которые придут Инессе, полетела к дому. Ботаник в это время пролистывал документы, которые перебросил на свой смартфон с планшета, и комментировал:

— Договор, доверенность, расписание на несколько дней, опять договор, еще один… Пока ничего, что могло бы нам помочь.

— Ну я хоть поел и выпил в одном из лучших ресторанов города, — довольно произнес Костик, откупорив коньяк. — Причем бесплатно, а то на зарплату бюджетника особо не разгуляешься.

— Мы без вас, Константин Иванович, как без рук, — решила я раз за вечер быть милой.

Один комплимент — мой суточный лимит, вот и пригодилось. Ну, для Костика мне ничего не жалко.

Я остановилась во дворе и только вспомнила, что дома спит пьяный папа. А спит ли уже? Ладно, двух зайцев — проверим информацию с планшета и потрясем папулю. Хотя кто знает, захочет ли мой старик при всей нашей честной компании разговаривать.

Но попытка не пытка. И у Костика есть коньяк, может, это растопит сердце сурового гуру юриспруденции.

Мы поднялись наверх и застали картину маслом. Папа явно не ожидал вторжения такого количества народа, но даже не смутился своего внешнего вида. Или еще не протрезвел. В моем шелковом халате с цветочками (Танькин подарок, не мое приобретение) папуля выглядел комично. И эту картину дополнял помятый фейс.

Окинув нас взглядом, Зигмунд Давидович потер виски и сказал:

— Ивонна, не могла предупредить, что ты не одна придешь?

— Боялась, что одна тебя не расколю.

— Не надо колоть, и так башка раскалывается.

— Коньячку? — предложил Костик, прошествовав по-хозяйски к шкафчику со стаканами.

— Хоть один нормальный человек в твоем окружении, — заметил папуля.

Я решила не вступать в словесную перепалку, зная, что это может затянуться. Или от Ботаника подхватила бактерию молчания?

Когда Костик протянул папуле коньяк, старик заметно подобрел, даже довольно улыбнулся и спросил:

— Ну и чем вы на этот раз занимаетесь?

— Да все как обычно, — пожала я плечами. — Убийства, пропавшие без вести женщины, украденные телефоны, тайны, интриги, расследования.

— Неинтересно, — скривился папа.

— Ивонна, посмотри на это, — протянул Ботаник мне телефон. — Кажется, для предварительного просмотра прислали Виктории статью о Верещагине. Дата стоит завтрашняя, судя по всему, это какой-то интернет-журнал.

Я взяла телефон и начала читать. Так, это все мы знаем от Эда, а вот и фото, подобрали самые трогательные и душещипательные. На одной Верещагин в больнице, а на следующем снимке в доме престарелых. Я вернулась к началу статьи, где было несколько старых фотографий. Молодой Станислав Ильич с дипломом в руках — сейчас он выглядит лучше, возраст ему к лицу. И раньше, видимо, Верещагин занимался спортом. Но о тех годах, когда не было ни слуху ни духу от него, упоминается вскользь. Интересно, однако.

Пока папа с Костиком уговаривали коньяк, а Ботаник делал себе кофе, я просмотрела все файлы. Информационной бомбы там не нашла, но кое-что почерпнула. Теперь разговорим папу.

Отложив телефон Ботаника, я уставилась на подобревшего родителя и спросила в лоб:

— А знавал ли ты когда-нибудь некую Лидию Марченко?

— Я? — очень натурально удивился папа. — Впервые слышу.

— Она пропала чуть больше тридцати лет назад, — не сдавалась я. — Кажется, Леша тебя об этом спрашивал.

— Кто меня спрашивал? — еще больше удивился папуля, но когда я нахмурилась, решил не доводить до рукоприкладства и протянул: — А, мент твой. Ну да, хотел что-то от меня в четыре утра, едва я сошел с трапа самолета.