Переплетчик - Эрик Делайе

При этом она была холодна, недобра к окружающему миру. Она неплохо относилась, например, к лекарю Жарне, но его тринадцатилетнего сына Жана, друга детских игр, почему-то ненавидела и презирала. Лекарь был нужен ей, потому что она знала, что он хорош — и её хорошее отношение диктовалось именно необходимостью в том или ином человеке. Не приносящий же никакой пользы член окружающего сообщества для Анны не существовал, точнее, являлся чем-то вроде предмета интерьера.

Она нашла постоянного любовника — опять же из пажей. Самым старшим из них было по шестнадцать, обычно в этом возрасте они уже получали повышение, поднимались ступенькой выше или возвращались в семью, завершив обучение. И Анне-Франсуазе они казались чудовищно неопытными. Каждого приходилось обучать заново. Молодой человек по имени Луи де Валлерон понравился Анне тем, что не чурался экспериментов и одновременно умудрялся быть послушным и властным. С ним Анне было легко, хорошо и интересно. Иногда он привозил ей из города подарки — такие, что она не знала, как их спрятать, например африканские скульптурки людей с эрегированными пенисами или движущиеся фигурки, изображающие коитус. Это было смешно, Анне нравилось.

Луи честно сказал Анне: «Я вас не люблю, но мне с вами хорошо. Если вы впоследствии замолвите за меня словечко перед герцогом, мне будет очень приятно. А сейчас я просто рад служить вам, заодно получая от этого удовольствие». Анну устраивал подобный подход. Она не собиралась превращать Луи во влюблённого осла. Ей нужен был партнёр для игр, тренажёр для совокуплений. Она воспринимала секс так же, как любой интересный для неё предмет, будь то анатомия, химия или французская литература.

Её привлекала связь с двумя мужчинами одновременно — и Луи приводил товарища, а то и двух. Апартаменты Анны превратились в место разнузданных оргий — в то время как вне своей территории юная аристократка по-прежнему представлялась милой, проказливой и порой жестокой девочкой с невероятными способностями к познанию окружающего мира. Когда до шестнадцатилетия Анны оставалось всего полгода, в её жизни произошла неприятность, наложившая оттенок на всё её дальнейшее отношение к людям.

Центральной фигурой описываемых событий стал не кто иной, как учитель словесности господин Арсен Арсени. Слава о нём, как об обладателе титанического мужского достоинства и вообще мужчине, искушённом в делах любовных, несмотря даже на заметную полноту, достигла ушей Анны. Будучи разумной девушкой, она понимала, что любовная связь с учителем была невозможна никоим образом, так как могла привести к весьма неприятным последствиям для обоих. Помимо того, господин Арсени внешне вызывал у Анны в первую очередь отвращение. Но легенды о десяти, двенадцати и даже пятнадцати дюймах не могли оставаться непроверенными. В сугубо научных целях Анна порой измеряла половые органы своих партнёров, и рекорд составлял семь с половиной дюймов (и уже эта штука казалась огромной).

Как мы уже успели убедиться, если Анна ставила перед собой некую задачу, она тем или иным образом добивалась её решения, и упорства в этом ей было не занимать. Интерес к половой мощи Арсени мог быть удовлетворён простейшим способом: наблюдением за учителем во время принятия последним ванны.

Вообще, мытьё не было слишком популярным среди дворянства. Сам герцог принимал ванну достаточно редко, примерно раз в полгода, зато душился весьма и весьма активно. Поговаривали, что на природе от его аромата мрут птицы на расстоянии сотни парижских ярдов. К принятию ванны герцога принуждал лекарь Жарне — без того де Жюсси вообще никогда бы, видимо, не мылся. Но если спорить с герцогом было порой себе дороже, то всех остальных своих пациентов — и Анну-Франсуазу, и Дорнье, и слуг, и челядь — Жарне заставлял мыться минимум раз в неделю. Он не был уверен в том, что чистота — залог здоровья, но на собственном опыте знал, что горячая ванна придаёт бодрости, и в спорах о необходимости мытья оперировал в основном именно этим фактом в качестве доказательства.

На деле, если человек не моется значительное количество времени, он перестаёт воспринимать собственный запах как неприятный, а ещё по прошествии какого-то промежутка не обращает внимания и на запахи других. Если же человек моется, а все окружающие — нет, то он чувствует себя крайне некомфортно. Остаётся ходить с прищепкой на носу.

Служанки, приученные Жарне к более или менее регулярным омовениям и купаниям в пруду, требовали того же и от любовников — в том числе и от Арсени. Поэтому волей-неволей толстяку-преподавателю приходилось принимать ванну. Прислуживал ему в этом слуга мужского пола, поскольку герцог требовал хотя бы внешнего соблюдения приличий: женщины прислуживают женщинам, мужчины — мужчинам. Сам Арсени от омовений ни малейшего удовольствия не получал. Он совершал эту нудную процедуру исключительно ради женщин.

В принципе был и другой вариант. Можно было подсмотреть за Арсени, когда он будет заниматься с кем-либо любовью. Но, как оказалось, делал он это исключительно в собственной спальне, тщательно занавесив окна и заперев дверь на ключ. Поэтому план с ванной казался значительно более простым в реализации. Джованна была отряжена следить за толстяком, подкарауливая момент. Как ни странно, ждать пришлось недолго — всего два дня. Утром среды итальянка вбежала к Анне-Франсуазе и прошептала: «Быстро, быстро, он собирается».

Арсени и в самом деле собирался. Слуга наполнял ванну, растворял в воде различные ароматические и лечебные средства, сотворённые травником Шако, а толстяк разгуливал по комнате в нижней рубашке и что-то говорил слуге. Комнаты преподавателя располагались на первом этаже в северном крыле здания, заглядывать в окна было проще простого — достаточно забраться на невысокий парапет и уцепиться за рельефное украшение на стене. Джованна подсадила Анну-Франсуазу, затем забралась сама.

Они ждали самого главного — явления, так сказать, органа. «Как ты думаешь, сколько там?» — спросила Анна. Она знала, что итальянка испытывала к толстяку такое же отвращение, как и она сама, и отношений с Арсени точно не имела. «Максимум пять», — высказала Джованна своё мнение. «Больше», — на удивление уверенно возразила Анна-Франсуаза.

А потом господин Арсени скинул халат. Под ним, между его толстых волосатых ляжек, скрывалась крошечная сморщенная штучка какого-то нездорового чёрного цвета. «Ужас», — спокойно сказала Анна. «Ужас», — подтвердила её служанка. «Откуда же слухи?» — «Не знаю», — ответила итальянка. «Нужно выяснить», — подытожила Анна-Франсуаза. «Как?» — «Очень просто. Ты его соблазнишь». — «Да вы посмотрите на это, госпожа, это же какая-то страшная болезнь, я же заражусь». — «Когда нужно, дашь отпор и закричишь, а я со стражниками буду наготове; скажешь, что он пытался тебя изнасиловать». — «Но он же ваш учитель, кто будет дальше преподавать вам английский язык?»

Анна-Франсуаза пристально посмотрела на Джованну и ответила: «Учителя заменить легко — раз и всё, а вот настоящих тайн и приключений в жизни очень мало, нужно пользоваться теми, которые есть, поэтому ты соблазнишь его, и только попробуй откажись».

Джованна покорно кивнула. Она чувствовала, что в данной ситуации спорить с хозяйкой отчасти бессмысленно, отчасти опасно. В какой-то мере ей хотелось спросить, что же Анна-Франсуаза, такая смелая, сама не хочет соблазнить наставника. Но этот вопрос сам застыл на устах итальянки. Всё-таки хамить Анне не стоило.