Живым не брать - Сергей Соболев

– Понял, Андрюха, не дурак. Все, уже заканчиваю…

Бушмин, в общем-то, написал все так, как было на самом деле. Только один эпизод опустил: про то, какими методами он пытался «разговорить» «Горца». На видеопленке этого тоже нет. Не то чтобы он опасался, что Шувалов плохо отнесется к данному эпизоду. Сам Михалыч еще и не такие штучки в своей жизни проделывал – у них разным гуманистам и чистоплюям делать нечего. Но неизвестно, на чей стол лягут бумаги, кто их прочтет и какова будет реакция. А то, что Москва взяла это дело под свой контроль, – ясно как божий день. Шувалов сам сказал: «Мы теперь работаем на группу «Мерлон»…

И вот еще о чем он подумал. Пока занимаешься конкретным делом, будь это разведывательный рейд в предгорьях или спецоперация в самом сердце Джохара, ты ощущаешь себя вполне нормально. Испытываешь самые разные чувства и переживания: возбуждение, усталость, тревогу, голод, холодную ненависть, порой страх и физическую боль. Но ты четко осознаешь, не только серым веществом, но даже спинным мозгом ощущаешь: ты делаешь важное и нужное дело, уничтожая разных нелюдей, а потому на твоей стороне не только закон, но и общечеловеческая мораль. То есть в конечном итоге ты прав. Как бы кому-то из демократов и независимых ни хотелось доказать обратное.

Да, но это пока ты в деле. Пока ты пребываешь в горячке боя или готовишься выполнить очередное задание командования. Но стоит только засесть за писанину и трансформировать те или иные события и факты в скупые строчки документированного отчета, как почему-то тут же в голову начинают лезть разные нехорошие мысли. И собственные деяния зачастую тебе уже не кажутся такими уж праведными и законными. Сидишь как дурак и прикидываешь так и этак: не слишком ли круто? Леший, к примеру, чеченку как-то из винтаря уложил, был такой неприятный случай… Но она ведь, пусть даже в силу случая, оказалась в непосредственной близости от базы. Она могла засечь разведгруппу федералов или догадаться, кто эти чужаки, которых она видела лишь мельком. А поскольку двигалась чеченка в направлении расположенного неподалеку крупного лагеря боевиков – муж у нее там? сын? или сама решила взяться за оружие? – то она могла сообщить своим нохчам, которых в лагере было до двух сотен штыков, что рядышком с ними притихарились вражеские разведчики.

Перехватить ее возможности не было. Подомацкий, когда не удалось нагнать «быстроногую газель», выждал момент и, как только она появилась на открытом месте, на склоне холма, уложил ичкерийскую волчицу выстрелом с двухсот метров из своего почти бесшумного винтореза…

С такими вот эпизодами что прикажете делать? Их тоже следует вставлять в отчеты? И что потом? Орден за такие подвиги точно не дадут, а вот какой-нибудь ретивый прокурор, если узнает и если ему это будет выгодно по каким-то причинам, вполне может хай поднять – вы почто, головорезы, мирных беззащитных граждан мочите?!

– Я так думаю, Рейндж, что раз «Мерлон» подключился, то по Чечне есть и какие-то другие напряги. И еще я не врубился, что от вас всей этой ментовской и прокурорской мафии нужно?

Мокрушин наконец закончил сочинять «оперу». Поставил в конце доклада подпись, затем отдельно расписался на каждом листе.

– А ты поменьше думай, – посоветовал он. – Один только вред от этого! На фиг ты грузишь себя разной ерундой? Приказ «думайте!» нам с тобой никто не отдавал. Пока поступала только одна команда – «мочите!». И, насколько я знаю, никто ее на этот раз отменять не собирается.

– Но мозгами своими, заметь, именно своими, а не заимствованными, тоже шевелить иногда полезно.

Мокрушин бросил на приятеля вопросительный взгляд.

– Знаешь, Андрюша, в чем твоя главная проблема?

– Догадываюсь, что ты сейчас скажешь.

Мокрушин красноречиво постучал себя пальцем по лбу:

– Вот! Слишком умный! Ты парень мозговитый, как Эйнштейн какой-то. И через это вот, через твои чересчур умные мозги, у тебя происходят в жизни всякие-разные приключения. Ты их сам находишь на свою ж… Вот, к примеру, на дороге будет какая-нибудь дрянь лежать, так все глупые вроде меня спокойненько мимо пройдут и даже не обратят внимания на это дерьмо. А ты, конечно, остановишься и начнешь разглядывать, ковыряться в нем и думку думать: что такое? кто наложил здесь кучу? нет ли в том злого умысла?

– Ты тоже остановишься, – усмехнулся Бушмин. – И тоже будешь копать, пока не врубишься, что, как и почему!

– Ну так у тебя же и научился.

Дальнейшему обмену мнениями помешал голос, донесшийся из динамика включенной на прием портативной рации.

– Сделали то, о чем я вас просил? Добро, тогда я приглашаю вас на рюмку чая.

– Где состоится чаепитие? – поинтересовался Бушмин. – Что-нибудь прихватить с собой?

– Да, захватите свои «произведения». И кого-нибудь для сопровождения, человек пять-шесть. В модуль пройдете через «шлюз», я там вас буду ждать.

Приятели, озадаченные, переглянулись.

– Понял, Рейндж, до чего мы с тобой докатились? Уже на территорию родной базы не можем без охраны выйти!

Разведотдел, обслуживающий нужды Оперативного управления штаба ОГФС в Моздоке, состоит как бы из нескольких сегментов. Одной из составных частей, самой закрытой и секретной, является «подотдел специальных операций». Даже вход здесь отдельный – чтобы попасть туда, нужно еще пройти процедуру идентификации личности. Небольшое помещение, в которое попадаешь, миновав входную дверь, сотрудники назвали «шлюзом». Впрочем, предбанник этот – тут всегда находится охранник и имеется кое-какая следящая аппаратура – и в самом деле является шлюзовой камерой: ты как бы из одного мира попадаешь в другой, с иной атмосферой. Как, к примеру, космонавты или аквалангисты, работающие на больших глубинах.

Из прошлого негативного опыта, когда «теряли» целые спецподразделения, в том числе и приписанные к ГРУ, все же были извлечены уроки и сделаны надлежащие выводы. Благодаря таким спецам, как Шувалов. Именно он разработал особый механизм взаимодействия различных разведгрупп и штабных инстанций. Благодаря этому методу удается не только добывать разведданные, осуществлять диверсии в тылу противника и вести агентурную работу, но и тщательно секретить количественный состав и местонахождение спецгрупп, а также личности ключевых сотрудников.

К данному подотделу приписаны шесть операторов, работающих в три смены, и все они – сотрудники Главного разведуправления. Именно с этими людьми и приходилось общаться командиру РДГ «Терек» – с другими «разведотдельцами» Бушмину контачить практически не доводилось.

Шестеро бойцов ГРУ, сопроводивших своих командиров до самых дверей «шлюза», отправились обратно в казарму, а Бушмин с приятелем, пройдя процедуру «опознания», прошли к Шувалову – у Михалыча здесь имелся служебный кабинет.

Полковник сидел за столом и при свете настольной лампы напрягал по какому-то поводу свой «ноутбук». Может, решив малость передохнуть, взялся расписать на пару с компьютером «пульку» в преферанс. Но скорее всего вслед за своими подчиненными сочинял в адрес высших сфер докладную записку.